Мертвый восток. Дальний Восток: освоение территории и население Коренные жители приморского края дальнего востока

Население Дальнего Востока составляет более 7 миллионов человек.

Как только русские поселенцы появились на территории Дальнего Востока (1639 г), они стали осваивать Приамурье (северные части). А до этого момента эти территории были заселены даурами, дючерами, натками, гиляками.

В течение длительного времени на Дальний Восток ссылали людей, неугодных правительству, на исправительные работы. Но отбыв наказание, многие оставались здесь жить, увеличивая тем самым демографию края.

Национальный состав Дальнего Востока представлен:

• русскими;
• украинцами;
• татарами;
• коренными народностями (нанайцами, алеутами, коряками, эскимосами, чукчами и другими).

Дальний Восток является малонаселенным районом Российской Федерации: здесь на 1 кв.км проживает всего 1 человек. Но наибольшей плотностью населения характеризуется Приморский край (на 1 км2 тут проживает 12 человек).

Государственный язык – русский.

Крупные города: Хабаровск, Владивосток, Анадырь, Комсомольск-на-Амуре, Благовещенск, Магадан.

Жители Дальнего Востока исповедуют христианство, ислам, буддизм.

Продолжительность жизни

В среднем, жители Дальнего Востока живут до 65 лет.

Показатели продолжительности жизни населения Дальнего Востока на 4-5, а коренных народов – на 8-10 лет меньше, чем в среднем по России (виной всему суровые климатические условия).

Кроме того, регион характеризуется недостатком поликлиник, больниц, необходимого оборудования и высококвалифицированного медицинского персонала.

Основные причины смертности населения – онкологические и заболевания системы кровообращения, внешние причины (травмы, самоубийства, утопления, отравления алкоголем).

Традиции и обычаи жителей Дальнего Востока

Коренным народам Дальнего Востока удалось сохранить свою культуру и быт. Но, несмотря на то, что сегодняшняя молодежь забывает вековые традиции и обычаи, старшее поколение помнит и чтит их.

Распространенная форма верования коренных народов Дальнего Востока - шаманизм и семейно-родовой культ (например, у эвенов и нивхов родовым культом является культ медведя).

Сохранить культуру малочисленных народов региона помогает политика государства. Так, например, здесь проводится Фестиваль эвенкийской культуры “Бакалдын”, участники которого показывают всем свое национальное творчество - поют, танцуют, строят чумы, устраивают соревнования по приготовлению национальной кухни.

Интерес представляет фестиваль ремесел “Живые традиции”, на котором все желающие могут увидеть, как мастера изготавливают предметы, которыми предки малых народов Дальнего Востока пользовались в быту, на охоте, во время отдыха. Кроме того, у каждого желающего появится возможность получить элементарные навыки резьбы по дереву или изготовлению украшений.

Дальний Восток – удаленный регион России, но здесь понравится любителям экологического туризма и экстремальных видов спорта, романтикам, охотникам и рыболовам.

• Формирование дальневосточного социума
• Социально-демографические структура и особенности Дальнего Востока
• Национальные отношения на Дальнем Востоке

Формирование дальневосточного социума

Черты сложного дальневосточного социума складывались под влиянием собранных вместе социальных общностей: местной, аборигенной и пришлых.

В конце XVI – начале XVII вв. общая численность проживающих по всей Сибири народов составляла 200 тыс. человек, а на территории Приамурья и Приморья к середине XVII в. достигала 30 тыс. человек. Аборигены Сибири и Дальнего Востока представляли разные языковые семьи и этнические группы. Начиная с XVII в. общественная жизнь коренных народов постепенно менялась под влиянием русских переселенцев, а на формирование дальневосточного социума наложили свой отпечаток различные формы колонизации Дальнего Востока (военная, казачья, крестьянская и криминальная), которая активизировалась после подписания Айгунского (1858 г.) и Пекинского (1860 г.) договоров между Россией и Китаем. К началу 60-х гг. XIX в. на территории русского Дальнего Востока проживали 352,5 тыс. человек – в Забайкальской области, 13,9 тыс. человек – в Амурской области, 35,1 тыс. человек – в Приморской области.

Первыми, кто колонизировал Дальний Восток, были военнослужащие, появившиеся на Амуре и Сахалине еще до заключения Айгунского договора. Солдаты Восточно-Сибирского линейного батальона, а также третьего Сибирского батальона сравнительно небольшой численностью несли воинскую службу на постах и в гарнизонах. Власти предприняли попытку задержать демобилизованных в крае с помощью льгот, определенных законом 1893 г., полагая, что в случае войны запасные будут нужны. Однако этот источник заселения края себя не оправдал. В 1906 г. здесь осталось лишь три сотни демобилизованных.

В числе первых, кто стал обживать русские земли на востоке, стали казаки. Первый сплав конной сотни забайкальских казаков был осуществлен в 1855 г., в результате которого была основана первая казачья станица Сучи на одном из островов вблизи Мариинского поста. В 1856 г. появились новые посты по Амуру, а годом позже начались систематические переселения казаков. На первых порах эти переселения считались добровольными. По сотням Забайкальского войска были разосланы объявления, приглашавшие к переселению на Амур. Власти предлагали казакам подобрать удобные места для жительства и земледелия, снабдить лесом для постройки домов и заготовки дров, обещали переселенцам двухлетнюю льготу по службе, а также каждому по 15 рублей на обзаведение и провиантское довольствие (муку, крупу, мясо, соль) в течение двух лет.

Несмотря на то, что в первые годы казачьего переселения нашлось много желающих отправиться в неведанные края, плохая организация этого дела значительно поубавила охотников до путешествий. Однако царское правительство стремилось в кратчайшие сроки заполнить пустующие земли людьми, поэтому переселение стало принимать принудительный характер.

К переселению назначались те, кто проживал в селениях гражданского ведомства и имел недостаток в пахотных, сенокосных землях, в лесе и т. д. Таких казаков недоставало, поэтому переселенцы стали определяться разверсткой по жребию. Допускалась замена вытянувшего жребий казака другим, если последний был согласен, женат и имел крепкое здоровье. Поэтому для холостяков обязательным условием являлось вступление в брак. Данное требование не было случайным, поскольку власти считали женщин стабилизирующим фактором в переселенческом процессе. Возможностью замены широко пользовались богатые казаки. В результате первыми переселенцами стали малоимущие, желающие поправить свое положение за счет обещанных льгот. Во всей переселенческой истории дальневосточного края этот период принудительного казачьего заселения (1855–1862 гг.) был, пожалуй, самым трудным и неудачным.

Переселение показало, что колонизационное де­ло не может быть успешным при отсутствии собственной инициати­вы переселенцев. Дальнейшее заселение Дальнего Востока носило уже добровольный характер. Самым массовым во второй половине XIX в. стало крестьянское переселение, что было обусловлено отменой крепостного права, крестьянским малоземельем в центре страны, большими площадями свободных земель и угодий на юге Дальнего Востока, отсутствием здесь помещичьего землевладения. В 1850 – 1916 гг. на Дальний Восток прибыло 488,7 тыс. крестьян.

В переселенческом движении на Дальний Восток во второй половине XIX – начале ХХ вв. выделяют, как правило, три этапа: 1861–1881 гг. (сухопутное переселение); 1882–1900 гг. (переселение морским путем) и 1901–1917 гг. (переселение по Транссибирской железнодорожной магистрали). По закону от 26 марта 1861 г. переселенцам отводился в бесплатное пользование участок земли до 100 десятин (109 га) на каждое семейство, они навсегда освобождались от подушной подати и на 10 лет – от рекрутской повинности; за плату (3 руб. за десятину) поселенцы могли дополнительно приобретать землю в частную собственность; в крае была введена беспошлинная торговля (режим порто-франко) и т. д. Эти меры усилили миграционную подвижность населения страны, способствовали притоку на дальневосточную окраину крестьян, казаков, рабочих, предприимчивых людей всех сословий. В начале ХХ в. были установлены новые правила переселения, согласно которым переселенцы с 1 января 1901г. вместо 100-десятинного семейного надела получали на каждую душу мужского пола бесплатно не свыше 15 десятин земли, при этом сохранялось право неограниченной покупки земли по очень низкой стоимости (3 рубля за десятину). Все это привело к тому, что дальневосточное крестьянство стало собственником значительных земельных угодий. Быстрому росту населения Дальнего Востока способствовала Столыпинская переселенческая политика. В 1908-1917 гг. вслед за крестьянским населением на Дальний Восток поехали рабочие из центральных губерний России: Симбирской, Пензенской, Тамбовской, Смоленской, Калужской и др. Только в 1911–1915 гг. на Дальний Восток проследовало на заработки 194,3 тыс. чел.

Колонизация Дальнего Востока на первом этапе имела ряд отличий от колонизации других территорий. Они влияли на формирование дальневосточного социума, на специфику зарождения и развития общественных процессов и явлений внутри него. Среди отличительных черт колонизации восточных земель можно выделить нижеследующие.

Во-первых, заселяемая территория была по существу необжитой. Коренные народы Дальнего Востока были весьма немногочисленными, а так как они занимались в основном рыбной ловлей и охотой, то не противились сельскохозяйственной колонизации.

Во-вторых, заселение края началось в середине XIX в. и по времени было наиболее поздним среди других проводимых Россией колонизаций, таких, например, как освоение Приуралья, Сибири, Кавказа, Новороссии, Бесарабии. Накопленный опыт давал представление о целях и задачах государства в политике колонизации, а также о формах и методах их достижения.

В-третьих, влияние внешнеполитического фактора на всю дальневосточную политику России было превалирующим над всеми другими. Процесс русского заселения восточной территории находился под постоянной угрозой его опережения другими государствами, поэтому скорейшее заселение пустующих земель стало стратегической целью царского правительства.

В-четвертых, необходимые ускоренные темпы заселения заставляли проводить переселенческий процесс на неподготовленные территории, где уже на месте решались возникающие проблемы.

В-пятых, в аграрной России колонизация по преимуществу являлась крестьянской, но в ней приняли участие и другие социальные слои: казаки, военнослужащие и ссыльные. Решая свои задачи, возникающие на различных этапах переселения, государство привлекало тот или иной состав переселенцев к заселению территории, которые перемещались на отличных друг от друга основаниях, двумя различными способами: добровольным и принудительным. Помимо выходцев из России в дальневосточный регион были допущены и представители соседних азиатских стран.

Дальний Восток являлся для России, прежде всего военным форпостом на берегах Тихого океана. Большая военная составляющая присутствовала на протяжении всей истории освоения этого региона, что наложило свой отпечаток и на более поздние формы колонизации, и на складывание дальневосточного социума в целом. Прежде всего, значительная концентрация войск на территории влияла на половую диспропорцию состава населения.

Закономерностью первичного освоения территорий является численное преобладание мужчин над женщинами в местах вселения даже в том случае, если в населении страны их доля намного ниже, чем доля женщин. Это численное мужское превосходство объясняется рядом причин. Во-первых, у крестьян миграционная подвижность низкая, особенно у женщин. Так, сибирские крестьянки за всю жизнь далее соседнего села не выезжали. Поэтому решиться на переселение могли лишь те крестьянские семьи, в которых преобладали мужчины. Во-вторых, на новых местах основными видами трудовой деятельности засельщиков были раскорчевка тайги, распиловка леса, подъем и распашка целины, строительные работы. Осилить эти виды труда могли в основном представители сильного пола. В-третьих, среди переселенцев наделялись землей мужчины, поэтому в более благоприятном положении оказывались семьи с их преобладанием.

Однако влияние вышеперечисленных причин мужского преобладания в заселяемых регионах на Дальнем Востоке было ослаблено достаточно грамотной переселенческой политикой правительства по недопущению дефицита женщин на территории. Льготы по проезду стимулировали семьи с преобладанием женщин, а льготы по водворению – с преобладанием мужчин. Правительство пыталось достичь в данном вопросе золотой середины. Министерство государственных имуществ выступило против переселения одиноких мужчин, что поощряло желание мужчин-рабочих и демобилизованных вызывать из европейской части России своих жен с целью закрепления на Дальнем Востоке. Помимо поддержки семей, в которых было больше женщин, царскими властями осуществлялась покупка девушек у аборигенов Сибири для выдачи их замуж за поселенцев. Поощрялись старожилы, чьи дочери выходили замуж за ссыльных.

В результате предпринятых правительством мер удалось избежать сильного полового дисбаланса переселенцев. В большей степени диспропорция полового состава населения была связана с ростом городского населения Дальнего Востока, где его доля в общей численности проживающих на территории была всегда выше по сравнению с европейской частью России. Активный рост городов начинается с самого начала колонизации территории. В период 1890–1900 гг. все население Дальнего Востока возросло с 195,1 тыс. до 462,1 тыс. человек, в 1900–1916 гг. с 462,1 до 988,3. В то же время городское население региона увеличилось по этим же периодам: с 40,7 до 115,7 и с 115,7 до 304,8 тыс. человек. Таким образом, доля горожан в массе дальневосточного населения возросла за период 1890–1900 гг. с 20,9 % до 25 %, а за 1900–1916 гг. с 25 % до 30,8 %. Проживание значительной части населения территории в городах и быстрые темпы роста последних (за 1890–1900 гг. население всего региона увеличилось в 2,4 раза, городское – в 2,8; за 1900–1916 гг. – в 2,1 и 2,6 раза соответственно) сильно влияло на демографическую картину востока России.

Однако именно городское население Дальнего Востока отличалось большей нехваткой женщин в своей структуре. В 1897 г. доля женщин среди жителей Николаевска составила 22,6 %, Хабаровска – 21, 6%, Владивостока – 15,6 %. Такая демографическая ситуация городов края была в значительной степени обусловлена концентрацией в них сухопутных войск и флота. Во Владивостоке в 1886 г. количество чиновников, офицеров и рядовых по сухопутному и морскому ведомствам было 3715 мужчин, что составляло в населении города приблизительно 29 %, а в Хабаровске в 1884 г. на военной службе было занято 1364 мужчины, около 28 % жителей. Ситуация в городах усугублялась тем, что прибывавшие на Дальний Восток мигранты рабочих специальностей в основном приезжали в одиночку. Так, например, только 1 % рабочих, приехавших на Дальний Восток в 1913 г., имел семью. Находили же свое применение рабочие также именно в городах. Таким образом, соотношение полов в городском населении края все больше страдало перекосом в сторону преобладания мужчин над женщинами.

Еще одним фактором, нарушающим равновесие полов на Дальнем Востоке, была иностранная иммиграция, в особенности китайская и японская. Граждане иностранных государств, в подавляющем числе азиатских (Китай, Корея, Япония), осуществляли заселение и освоение востока России одновременно с российскими подданными. В дореволюционный период количество постоянно находящихся на Российском Дальнем Востоке китайцев доходило до 150000 человек и до 110000 прибывало ежегодно на сезонные работы. В отдельные годы поток китайских и корейских иммигрантов достигал 200–250 тыс. человек. За период с 1875 по 1902 гг. японское население края выросло с 50 до 3531 человека. Во Владивостоке и Хабаровске выходцы из Азии занимали целые слободы. Однако если корейцы переселялись семьями и соотношение между ними мужчин и женщин в 1910 г. было относительно нормальным (на 100 мужчин 85 женщин), то половое соотношение среди китайских граждан в том же году было 3 женщины на 100 мужчин. Японская иммиграция в этом вопросе занимала среднюю позицию: по таможенным сведениям за 1906 г., когда японцы после русско-японской войны стали возвращаться в Дальневосточный край, границу пересекли 6299 человек, из которых было 5311 мужчин и 988 женщин, а в 1907 г. – 4064 человека, в составе 3864 мужчин и 200 женщин, т. е. доля женщин в миграционном потоке не превышала 20 %.

Особенности миграций из той или иной страны объясняются целями, с которыми приезжали иностранцы. Корейцы перебирались из своей страны из-за нужды и голода в ней с намерением прочно и навсегда обосноваться на новой родине. Они принимали российское подданство, осваивали язык и обычаи русского населения, крестились. Многие из корейцев женились на русских женщинах. Китайские же иммигранты в основном представляли собой сезонных рабочих, временно проживающих на территории региона без жен, оставшихся на родине, и бродячий элемент (старатели, звероловы, искатели женьшеня), не имевший жен. Доля же тех, кто стремился вести оседлый образ жизни и имел семьи, была крайне мала, так как китайскими властями было запрещено тем китайцам, кто временно проживает на российской территории, жениться на инородках. Японская иммиграция в своем большинстве также состояла из лиц, приезжавших в Россию на заработки. Они нашли себе применение в торговле, занимались ремеслами.

Иммигранты ухудшали демографическую ситуацию с точки зрения соотношения полов больше в городах, чем сельской местности. Корейцы, у которых половая пропорция была соблюдена, в основном занимались земледельчеством (80 % мигрантов), поэтому обосновывались они в уже существующих или только создаваемых селах. Приток корейцев в сельское хозяйство произошел в 1909 г., когда приамурский генерал-губернатор Унтербергер запретил их нанимать в золотодобывающую отрасль, в которой было занято более половины из тех, кто не работал на селе. Китайская иммиграция была многочисленной. Ей была заселена и приисковая тайга, и деревни, в которых китайцы работали торговцами, ремесленниками, батраками, и города, где они обслуживали работы железнодорожного, военного и морского ведомств. Особенно большое скопление населения этой национальности наблюдалось во Владивостоке. Японцы в основном селились в городах, где была возможность заниматься квалифицированным трудом.

Что касается криминальной колонизации Дальнего Востока, то вопреки укоренившемуся стереотипу криминального элемента здесь в конце XIX – начале XX вв. было немного, поэтому никакой заметной роли в обживании восточного региона он не сыграл. Исключение составил только остров Сахалин, который в 1869 г. принял из тюрем Забайкалья 800 каторжан и с этого момента стал считаться всероссийской каторгой. В 1880–1899 гг. на остров прибыло 34,5 тыс. каторжан. Ссыльные заложили на Сахалине основы хозяйственного развития, так как содержали сами себя. После отбытия срока каторжане становились ссыльнопоселенцами и стремились покинуть остров. Многие из них переводились в крестьянское звание и оседали на нижнем Амуре, в Южно-Уссурийском крае.

Второй этап заселения и освоения Дальнего Востока начинается в 20-е гг. ХХ в. К началу 1920-х гг. население Дальнего Востока состояло из трех групп: малочисленных народностей Севера (3 % от всего населения Даль­него Востока), переселившихся из центральных областей России (87 %) и иммигрантов соседних государств (10 %). По материалам специальной переписи коренных народностей на обследованной территории Нижнего Амура насчитывалось более 10 тыс. чел., или 26,6 % всего проживающего на этой территории населения. В 1920-е гг. для решения проблем малочисленных народов был организован Комитет народов Севера, созданы национальные округа, национальные районы, сельсоветы. Их население получило полноценную автономию. Эти национальные образования в 1933 г. были ликвидированы, стали административными.

После гражданской войны Дальний Восток оказался в более благоприятном положении, чем западные районы страны. С 1930 г. после оправдания научного прогноза на северо-востоке началась добыча золота. Экономика развивалась с опорой на внешний рынок, что требовало расширения ресурсных отраслей.

К этому времени относится самый высокий показатель прироста населения по южной зоне, когда за период 1926–1939 гг. оно увеличилось на 76 %, а население всего Дальнего Востока – на 70 %. Значительный приток населения сохранился до начала войны. В то же время число сельских жителей несколько уменьшилось за счет выселения иностранцев с Дальнего Востока. В некоторых приграничных районах преобладали выходцы из соседних стран. В 1937 г. все иностранные граждане были выселены с Дальнего Востока. Всего было выселено около 200 тыс. чел., в том числе в Казахстан направлено около 120 тыс., в Узбекистан – около 80 тыс. чел. В промышленных переселениях участвовали не только выходцы из сельской местности, но и промышленные рабочие, прибывавшие по общественным призывам. В 1938 г. прибывшие по общественным призывам составили 16 тыс. чел.

В 1930-е гг. имело место массовое принудительное переселение и использование труда заключенных, в том числе репрессированных. Ими основаны многие прииски, поселки Севера. По спецпереписи 1937 г. на Дальнем Востоке числилось 28 % от общего числа учтенных - 544 тыс. чел. Наряду с осужденными и следственными заключенными в это число вошли личный состав чекистских управлений, состоящая на казарменном положении военизированная охрана и т. д. 35 % из этого числа были несовершеннолетними. Основная доля заключенных (57,8 %, или 314,4 тыс. чел.) размещалась в Хабаровской области, Ольском, Северо-Эвенском, Среднеканском округах и районах Крайнего Севера. Меньше всего спецконтингента было на Камчатке и Сахалине.

После войны возобновилось сельскохозяйственное переселение. За послевоенные 1946–1950 гг. на Дальний Восток прибыло 36,4 тыс. семей. Обратная миграция в этот период была минимальная. В последующем значимость таких переселений снижается. Миграция в сельские районы составляет более трети от общего ежегодного прироста сельского населения (в 1920–1930-е годы около 70 %). В приоритетности районов вселения наблюдались некоторые изменения в послевоенный период. Общий прирост шел в основном за счет притока населения на Сахалин. За пять послевоенных лет сюда переселилось около 300 тыс. чел. Развитие производительных сил Дальнего Востока значительно увеличило дефицит трудовых ресурсов в регионе. Общая потребность народного хозяйства в рабочей силе с 1951 по 1965 г. составила 2 млн. чел.

С 1953 г. начинается новый период в формировании населения северных районов Дальнего Востока, что связано со значительным уменьшением числа заключенных. На промышленные предприятия, строительство, транспорт рабочие привлекались с помощью оргнабора. Только в 1959 г. завезено около 50 тыс. таких рабочих, в основном для сезонных работ, на Камчатку, Сахалин. Значительная часть рабочих и служащих уезжала, проработав 1–2 года, из прибывших оставались 10–15 %. Среди таких рабочих нередко встречались случайные лица, не имеющие навыков работы в тех отраслях, где они требовались. В течение 1956–1965 гг. за счет оргнабора было сформировано 56 % численности трудовых ресурсов Магаданской области, 38 % – Камчатской области и 15 % – Сахалинской.

В 1950-е гг. почти во все районы Дальнего Востока продолжали переселяться семьи колхозников. За это десятилетие в сельское хозяйство переселилось 64,4 тыс. семей. Несмотря на это численность сельского населения возросла ненамного. Это связано с тем, что переселенцы не приживались в сельских районах, а замещали население, уходящее из сел в города. К этому времени приурочен наиболее интенсивный рост городского населения. За период с 1951 по 1955 г. прирост населения Дальнего Востока был максимальным по сравнению со следующими пятилетками (от 20 до 70 % по отдельным территориям).

Организованный набор и сельскохозяйственное переселение в этот период – основные формы обеспечения народного хозяйства Дальнего Востока рабочей силой. В формировании населения преимущественной была ориентация на механический прирост, хотя соотношение его с естественным менялось в пользу последнего. Показатели естественного прироста были выше, чем по стране, на 25 %. Население Дальнего Востока по экономическим условиям оказалось в приоритетном положении, что стимулировало закрепление кадров в этих районах.

Третий период начинается в 1960-е гг. В это время происходит дальнейшее освоение природных ресурсов Дальнего Востока. Темпы роста отраслей специализации начинают сдерживаться отставанием обслуживающих производств, проявляется диспропорция и неравномерность в развитии промышленности. Отмечено снижение прироста населения. Повышенными темпами росла численность населения северной части – до 50 % (на юге не более 25 %). Численность населения Сахалинской области к 1970 г. сократилась. Снижается значение организованных форм переселения, игравших в 1930–1950-е гг. основную роль, воз­растает стихийная миграция и переезд по вызовам предприятий. Они составляли половину всех переселений.

Валовой оборот миграции за 1959–1972 гг. почти в 28 раз превысил механический прирост. По числу прибывших на 100 чел. среднегодового роста населения Магаданская и Камчатская области в 2–2,5 раза превосходят показатели для Дальнего Востока в целом, т. е. там, где обустройство и прибытие одного мигранта обходится дороже, идет больший приток населения. Поток мигрантов усилился за счет внутрирегионального обмена. В миграционном приросте населения северо-востока первое место в Камчатской области занимают выходцы из Хабаровского и Приморского краев.

Рост населения отмечается на отдельных территориях, в городах. В то же время вопросы дефицита трудовых ресурсов продолжают решаться путем привлечения их из других районов. Характерным примером является строительство БАМа. Основную часть приехавших составили выходцы из РСФСР, Украины. В первые годы строительства ведущую роль играл общественный призыв: до половины мигрантов приехали по призыву. К 1980 г. их поток составил только 15 %, а в 1984 г. 93,5 % рабочих приходилось на вольный наем. Основную часть притока мигрантов составляли выходцы из Восточной Сибири и Дальнего Востока. В период строительства БАМа среднегодовые темпы прироста населения на этой территории достигли 3,2 %. В г. Тынде около половины населения составляла молодежь (16–29 лет), число лиц в возрасте 20–24 лет увеличилось в Тындинском районе в 22 раза, а 25–29 лет – в 31 раз.

В последующие годы доля молодежи в общем составе трудовых ресурсов зоны БАМа существенно снизилась. Причина тому – издержки общественного призыва – ориентация молодежи на временную работу. В период строительства мероприятия по закреплению молодежи на БАМе практически не проводились. Поэтому большая часть ее, отработав положенный срок, вернулась обратно. Люди уехали учиться, переселились в города. Недостатком общественного призыва явилось также отсутствие строительных профессий у трети прибывших.

БАМ стал местом применения всех способов привлечения и перемещения трудовых ресурсов. Здесь использовались индивидуальные приглашения работников, трудовые договоры в рамках оргнабора, направления на работу молодых специалистов, обучение на курсах, перевод работников в связи с передислокацией предприятия (строительно-монтажные поезда). Такие передвижные участки формируются заранее из работников, имеющих подготовку по определенной профессии и достаточно продолжительный срок работы в данной области производства. Но этот вид использования рабочей силы годен только на период строительства. Молодые семьи покидали стройку, где отсутствовали инфраструктура, соответствующая возрасту, традиционные виды приложения женского труда. В конце строительства набирались преимущественно люди старших возрастов, прочно осевшие по месту выезда и прибывшие на БАМ лишь заработать деньги. Не принимались меры, способствующие закреплению населения, прибывшего на стройку. Строительство БАМа было последней попыткой масштабного освоения дальневосточных территорий.

Социально-демографические структура и особенности Дальнего Востока

Сегодня в регионах Дальнего Востока России, объединенных в Дальневосточный федеральный округ, проживает 6693 тыс. человек. В конце 80-х гг. прошлого века дальневосточников было больше – 7950 тыс. человек. При самой большой занимаемой площади (6216 тыс. кв. км, или 36 % всей территории России) Дальневосточный федеральный округ – самый малонаселенный округ страны. Жители Дальнего Востока составляют лишь 4,6 % населения России. Дальний Восток уступает другим районам в концентрации населения, его распределении по площади, динамике демографических процессов.

Динамика численности населения Дальнего Востока (тыс.чел.)
	Численность населения на начало периода	Изменения за период			Численность населения на конец периода
		общий прирост (убыль)	естественный прирост	миграционный прирост (убыль)

С 1989 по 2002 г. было отмечено уменьшение численности населения Дальнего Востока, которое происходило во всех административно-территориальных единицах Дальневосточного федерального округа. Всего за этот период численность населения Дальнего Востока уменьшилась на 1257,2 тыс. человек (15,8 %).

При этом наибольшее сокращение наблюдалось в регионах северной зоны – Чукотском автономном округе (на 67,2 %), Магаданской области (на 53,4 %), Камчатской и Сахалинской областях (соответственно на 24 % и 23 %). В южной зоне население сократилось на 516,7 тыс. чел., в том числе за счет превышения смертности над рождаемостью – на 101,4 тыс. чел. Различия в темпах сокращения численности жителей привели к росту с 1989 по 2002 гг. доли населения, проживающего в южной зоне, с 64,4 % до 68,8 %. Основным каналом убыли населения выступала миграция. Общая миграционная убыль составила 1262,1 тыс. чел. Естественный прирост был равен 4,9 тыс. чел.

Компоненты изменения численности населения Дальнего Востока с 1989 по 2002 гг. (тыс.чел.)

	Изменения за период
	общий прирост (убыль)	естественный прирост	миграционный прирост (убыль)
Дальний Восток в том числе:
Северная зона
Южная зона

Плотность населения в Дальневосточном федеральном округе самая низкая – чуть более одного человека на 1 кв. км. По стране этот показатель равен 8,5 чел. на кв. км. Основные черты размещения населения региона определяются глав­ным образом географическим положением и направлениями развития производительных сил. Увеличение численности населения в регионе происходило главным образом за счет интенсификации миграционных потоков. Однако приток населения из дру­гих районов сопровождался значительным оттоком его из-за слабого разви­тия социальной инфраструктуры. В 1990-е гг. положение усугубилось кризисным состоянием ведущих отраслей промышленности.

Существующее соотношение городского и сельского населения соответствует сложившимся региональным производственным структурам. Удельный вес городского населения в общем числе жителей увеличивался более высокими темпами, чем все население. В 1979 г. в городах с численностью более 100 тыс. человек проживало 52,2 % городского населения, в 1993 г. – 54,0 %. В 1980-е гг. темпы прироста городского населения, как и населения региона в целом, определялись в основном естественным воспроизводством, особенно его роль увеличилась в 1990 и 1991 гг. Население Дальнего Востока достаточно высокоурбанизировано. По данным переписи населения 2002 г. из семи федеральных округов России в четырех, в том числе Дальневосточном, городское население составляет более ¾ общей численности населения, причем за период 1990-х гг. ситуация практически не изменилась.

Городские поселения различаются по числу проживающих в них жителей. Преобла­дают городские поселения с числом жителей 1–5 тыс. человек. В последнее время резко обозначилась неравномерность размещения населения по тер­ритории. Преобладающая часть горожан сконцентрирована в администра­тивных центрах территорий.

Развитие городских поселений идет неравномерно: наряду с растущими есть и теряющие в последние годы число своих жителей, и увеличи­вающиеся в пределах естественного прироста населения. Самым урбанизированным регионом Дальнего Востока согласно данным переписи 2002 г. стала Магаданская область. По данным статистики доля горожан составляет 92,3 %. Подавляющее число городских жителей на Сахалине – 87 %, на Камчатке – 81%, в Приморье и Хабаровском краях – соответственно 78 % и 81 %. Наименьший удельный вес городского населения отмечен в Корякском АО – 26 %. В остальных регионах городских жителей насчитывается в пределах 60–67 %, что соответствует среднероссийскому показателю.

Сельское население в целом на юге возрастает, а на севере уменьшается. Сельские поселения, как и городские, различаются между собой по харак­теру динамики населения. Это зависит от их функциональной структуры.

Изменения численности городского и сельского населения Дальнего Востока с 1989 по 2002 гг.

	Городское		Сельское
Дальний Восток в том числе:
Северная зона
Республика Саха (Якутия)
Камчатская область
Корякский автономный округ
Магаданская область
Чукотский автономный округ
Сахалинская область
Южная зона
Приморский край
Хабаровский край
Амурская область
Еврейская автономная область

Возрастная структура населения Дальнего Востока долгое время формировалась под влиянием процессов миграции. Наиболее многочислен на Дальнем Востоке контингент молодежи до 19 лет. Особенностями возрастного состава являются превышение среднероссийских показателей населения в трудоспособном возрасте, доли детей и низкие показатели лиц старших возрастов, главным образом пенсионеров.

Демографическая нагрузка на 1000 человек трудоспособного возраста на начало 2005 г.

Экономическая структура населения отдельных районов неодинакова. Наиболее высок удельный вес лиц трудоспособного возраста в Магаданской и Камчатской областях. Значительны различия в возрастной структуре в зоне БАМа. Южные районы при меньшей численности людей трудоспособного возрас­та отличаются от северных более высоким удельным весом стариков. Для Дальнего Востока установилась тенденция к интенсивному развитию про­цесса старения, что ведет к изменению демографических нагрузок на трудоспособное население. В северных районах сказывается влияние того, что большая часть населения, достигнув пенсионного возраста, выезжала за пределы Дальнего Востока. В последние годы среди обратных мигрантов большинство составляют лица трудоспособного возраста.

Население постарело – средний возраст с 1989 по 2002 гг. увеличился с 30,4 до 33,9 года. Тем не менее Дальневосточный федеральный округ – один из самых «молодых» округов страны. Средний россиянин имеет возраст 36 лет, а средний житель Центрального федерального округа – 40 лет.

Снижение рождаемости в 90-е гг. прошлого века привело к сокращению численности и доли населения моложе трудоспособного возраста – соответственно на 913,9 тыс. чел, или на 40,9 % за период 1989–2002 гг. Удельный вес этой категории населения снизился с 28,1 % до 19,7 %. Численность населения трудоспособного возраста сократилась, но удельный вес его вырос с 61,5 % до 64,8 %. Наиболее крупное сокращение численности населения трудоспособного возраста произошло в северных районах – на 421,8 тыс., или 76,4 % всей убыли дальневосточного населения данной возрастной категории. Несмотря на сокращение, перевес численности мужчин над численностью женщин в трудоспособном возрасте продолжает сохраняться. С 1989 по 2002 гг. на Дальнем Востоке выросла численность населения старше трудоспособного возраста – с 825,7 до 1031,4 тыс. чел. Пи этом на севере темпы роста численности лиц данной возрастной группы были выше, чем на юге. В настоящее время в северной зоне проживает 244 тыс. человек старше трудоспособного возраста, или 11,7 % общей численности жителей севера.

Характерной особенностью региона до недавнего времени было преобладание количества мужского населения над женским. Это был результат миграции, которая выбирала в основном мужское население для работы в трудных сезонных отраслях на Севере. Перепись 1989 г. зафиксировала превышение численности мужчин над численностью женщин. На 1000 мужчин приходилось 995 женщин, в том числе в северных регионах – 963 женщины. Такой перевес характерен для населения районов интенсивного хозяйственного освоения. Преобладание мужского населения сложилось в тех территориях, где степень освоенности наименьшая, а доля пришлого населения наиболее высока.

В последние десятилетия разрыв между численностью мужчин и женщин стал постоянно сглаживаться. Свертывание темпов хозяйственного освоения Дальнего Востока в 90-е гг. прошлого века способствовало массовому выезду населения в другие районы страны. В результате сокращения численности населения к 2002 г. изменилось соотношение мужчин и женщин в пользу последних. Теперь на 1000 мужчин приходилось 1056 женщин (по России – 1147). Такая ситуация сложилась в большинстве территорий Дальнего Востока, за исключением Камчатской и Сахалинской областей, а также Корякского автономного округа.

Половая структура населения Дальнего Востока (тыс.чел.)

			женщин на 1000 мужчин			женщин на 1000 мужчин
Дальний Восток в том числе:
Северная зона
Республика Саха (Якутия)
Камчатская область
Корякский автономный округ
Магаданская область
Чукотский автономный округ
Сахалинская область
Южная зона
Приморский край
Хабаровский край
Амурская область
Еврейская автономная область

В начале 1950-х гг. для территории был характерен высокий уровень рождаемости. По уровню рождаемости Дальневосточный район занимает в настоящее время 3-е место в Российской Федерации (после Се;верного Кавказа и Восточно-Сибирского района). С 1980-х гг. рождаемость становится основным фактором, влияющим на рост населения. С 1990 г. началось значительное снижение числа новорожденных, которое продолжалось до 1999г. На этот год пришелся самый большой спад рождаемости – 49 % от уровня 1989 г. Однако рождаемость в регионе всегда превосходила среднероссийский уровень. После 1999 г. спад рождаемости на Дальнем Востоке, как и в целом по стране, сменился ростом. По числу детей, рожденных в незарегистрированном браке, Дальний Восток занимает 2-е место после Восточной Сибири (24,5 % детей в 1993 г.). Особенно высок удельный вес таких детей в Корякском автономном округе (29 %).

Динамика рождаемости на Дальнем Востоке

	Число родившихся, чел.	На 1000 населения

По величине общего коэффициента смертности Дальний Восток относится к районам с низким его уровнем. Благодаря более молодой структуре населения регион в меньшей степени подвержен естественной убыли населения. Однако за пять лет (1990–1994 гг.) смертность населения Камчатской области увеличилась в 1,8 раза, Магаданской – в 2,3 раза, Сахалинской – в 7 раз; на юге смертность населения Приморского края выросла в 1,5 раза, Хабаровского края и Амурской области – в 1,4 раза. Увеличение данных показателей происходит как за счет старения населения, так и за счет возрастания смертности по отдельным возрастам. Наиболее высоки эти пока­затели среди 50–55 и 65–70-летних. У мужчин большая вероятность смерти от несчастных случаев, травм (причем в возрастной группе 20–29 лет в 4 раза выше), чем у женщин. Изменяются и сами причины смерти: главными на Дальнем Востоке являются сердечно-сосудистые заболевания, травматизм и новообразования. В 1959 г. по причине сердечно-сосудистых заболеваний умирал каждый четвертый, в 1979 г. – каждый третий человек. Высоки показатели младенческой смертности, что является отражением неблагоприятных тенденций в социально-экономическом развитии.

Смертность населения в 2004 г.

Существенные различия в условиях жизни сказываются на ее продолжительности. Разница в средней продолжительности жизни мужчин сельской местности Восточной Сибири и Дальнего Востока по сравнению с мужским населением Северного Кавказа превышает 5 лет, среди женщин также наблюдаются существенные различия. Так, женская часть сельского населения Дальнего Востока имеет продолжительность жизни на 4 года меньше, чем на Северном Кавказе.

Ожидаемая продолжительность жизни при рождении в 1998 г.

				Место в РФ
Российская Федерация
Дальний Восток
Республика Саха (Якутия) Еврейская АО Чукотский АО Приморский край Хабаровский край Амурская область Камчатская область Магаданская область Сахалинская область Корякский АО

Ожидаемая продолжительность жизни на Дальнем Востоке меньше, чем в по России в целом, как у мужчин, так и у женщин. Наилучшие показатели по ожидаемой продолжительности жизни в Дальневосточном регионе имеет Магаданская область, а наихудшие Корякский автономный округ.

Для Дальнего Востока важна, хоть и непостоянна, роль миграции в социально-демографических процессах. Население хотя и медленно, но должно возрастать, что возможно только в случае сохранения положительного миграционного прироста. Сейчас же прослеживается уменьшение участия миграции в воспроизводстве населения. Причем с 1990 г. усилился отток населения, что привело в итоге к отрицательному значению миграции. В комплексе причин, определяющих величину и характер миграции на севере Дальнего Востока, необходимо назвать изменение потребности в рабочей силе и ее предложения в связи с изменениями в направлении экономического развития. Целые поселки на севере региона, которые пришлось законсервировать, стали заложниками нестабильной финансовой политики. Отрицательное значение имели и политические мотивы: образование независимых государств на территории бывшего СССР, их позиция в вопросе гражданства для выходцев из этих стран, проживающих за пределами вновь образованных государств, привели к оттоку населения из северных областей Дальнего Востока.

Численные потери населения во многом были определены завершением строительства Байкало-Амурской железнодорожной магистрали, что вызвало значительный отток населения из прилегающих к ней территорий. В результате изменения хозяйственной деятельности в золотодобывающей промышленности произошло дробление предприятий на более мелкие, закрытие высокозатратных приисков, что привело к высвобождению рабочей силы и оттоку населения. Этому способствовало увеличение доли работ, производимых артелями старателей, переход на вахтовый метод. Структурная реформа российской экономики затронула МПС России, в ходе которой произошло укрупнение отделений Забайкальской и Дальневосточной железных дорог. Возникла необходимость в переквалификации кадров, переводе их на другие предприятия, смене места жительства, сокращении рабочих мест, что послужило причиной оттока населения. Существенное влияние на формирование отрицательного сальдо миграции оказали сокращение и передислокация вооруженных сил.

Особенно мощный отток населения наблюдался на территориях северной зоны Дальнего Востока, где естественный прирост не смог компенсировать миграционную убыль населения. Дальневосточный север потерял с 1989 по 2002 гг. 740,5 тыс. человек населения, в том числе 846,8 тыс. человек составила миграционная убыль (67 % всех миграционных потерь).

Социальная структура дальневосточного социума определена как макросоциальными процессами, происходящими в России после смены государственного и общественного строя, так и местом, которое занимает Дальний Восток в общероссийской специализации регионов.

Занятое население Дальнего Востока по видам экономический деятельности на 2002г.

1. сельское хозяйство, охота и лесное хозяйство
2. рыболовство, рыбоводство
3. добыча полезных ископаемых
4. обрабатывающие производства
5. производство и распределение электроэнергии, газа и воды
6. строительство
7. оптовая и розничная торговля; ремонт автотранспортных средств, мотоциклов, бытовых изделий и предметов личного пользования
8. гостиницы и рестораны
9. транспорт и связь
10. финансовая деятельность
11. операции с недвижимым имуществом, аренда и предоставление услуг
12. государственное управление и обеспечение военной безопасности; обязательное социальное обеспечение
13. образование
14. здравоохранение и предоставление социальных услуг
15. предоставление прочих коммунальных, социальных и персональных услуг
16. предоставление услуг по ведению домашнего хозяйства
17. деятельность экстерриториальных организаций
18. не распределенные по видам деятельности и неточно указавшие вид деятельности

Среди профессиональных групп в структуре дальневосточного социума на 2002 г. в первую очередь выделяется экономическая деятельность, связанная с оптовой и розничной торговлей, ремонтом автотранспортных средств, мотоциклов, бытовых изделий и предметов личного пользования – 13 % от всего населения, занятого в экономике. Это типично для регионов постсоветской России, в которой сфера коммерции развилась первой и продолжает удерживать лидерство по числу занятых. Велика доля занятых в государственном управлении и обеспечении военной безопасности, обязательном социальном обеспечении, в сфере транспорта и связи – по 12 %. Такие наиважнейшие функции дальневосточного региона, как военно-стратегическая и транзитная, обуславливают и значительное присутствие военных, и развитие транспортных услуг. Область образования по числу профессионально связанных с ней людей на Дальнем Востоке в самом «молодом» федеральном округе равна обрабатывающим производствам – по 10 %.

Население Дальнего Востока по положению в занятии экономической деятельностью на 2002 г.

1. работающие по найму
2. работающие не по найму
3. не указавшие положение в занятии

Среди всего населения Дальнего Востока, занятого в экономике в 2002 г., 95 % составляют работающие по найму и только 5 % из этой категории исключены. Из этих 5 % населения всего треть осуществляют профессиональную деятельность с привлечением наемных работников, что составляет 1,5 % работающих. Таким образом, в социальной структуре дальневосточного региона только начинает складываться класс нанимателей, собственников предприятий. Практически все дальневосточники по-прежнему остаются в положении наемных работников. Это объясняется как неразвитостью рыночных отношений в целом по стране, так и значительным присутствием в регионе бюджетной сферы в силу специфики Дальнего Востока и его роли в государстве.

Национальные отношения на Дальнем Востоке

Дальневосточный социум является многонациональным по своему составу, а национальные отношения на Дальнем Востоке имеют свои особенности. К ним следует отнести:

– идентификацию большинством дальневосточников себя с россиянами. Этнически большинство граждан имеют родовую территорию за пределами региона и поэтому не претендуют на права и привилегии по отношению друг к другу;

– главными являются не политические отношения, а культурно-социальные межэтнические отношения;

– отсутствие межнациональных конфликтов на конституционном, политическом и вооруженном уровнях. Сглаженность межнациональных противоречий;

– сильное влияние государственной политики на сферу межэтнических отношений;

– «окраинность» положения Дальнего Востока для России одинаково затрагивает интересы всего населения и всех этносов;

– отсутствие четких ориентиров государственной политики, слабая реализация существующих законодательных решений, замедленная реакция со стороны центральной власти на существующие проблемы территории и народов на ней проживающих;

– неэффективное противодействие властных органов широкой незаконной эмиграции народов соседних стран, что создает напряженность в межнациональных отношениях и способствует возникновению национальной неприязни.

Особенности национальных отношений на Дальнем Востоке обусловлены различными факторами.

Геополитический фактор . Дальний Восток занимает важное место среди стран Азиатско-Тихоокеанского региона. Обширность территорий, богатство природных ресурсов, выход к Тихому океану, привлекательность для инвестиций отечественного и иностранного капиталов, стратегическая значимость в военно-оборонительном отношении ставят регион в число перспективно развивающихся. В связи с этим исторически обусловлена миграция населения из соседних государств, принимающая порой незаконный характер. Поэтому регулирование ситуации в обозначенной сфере связано с установлением добрососедских отношений с зарубежными странами и обеспечением устойчивого преобладания российского населения над иностранными мигрантами.

Государственный фактор. Дальний Восток включает в себя субъекты Российской Федерации, которые являются национально-государствен­ными образованиями. К ним относятся: Чукотский автономный округ, Корякский автономный округ, республика Саха (Якутия), Еврейская автономная область. Малочисленность титульных народов по сравнению с переселенцами других национальностей не снимает остроты вопроса о решении их проблем в контексте развития всего дальневосточного края и его населения. Важным является вопрос о представительстве данных народов в органах государственной власти. В то же время в ряде субъектов наблюдаются ущемления законных прав не титульных народов. Формирование демократического государства в перспективе должно исключить конфликты такого рода.

Экономический фактор . В условиях рыночной экономики, развития предпринимательства необходим поиск оптимальных вариантов использования сил и средств, как со стороны дальнего, так и ближнего зарубежья. Российские граждане различных национальностей вносят весомый вклад в развитие экономики региона. Многообразие опыта хозяйственной деятельности коренного населения, а также исторических мигрантов способствуют решению важнейших экономических проблем Дальнего Востока.

Социальный фактор . На протяжении длительного времени на Дальнем Востоке сложилась и развивается система социальных связей, социальных общностей. Она напрямую связана с социальным развитием народов, населяющих территорию. Многообразие подходов государственных, общественных структур к решению социальных проблем с учетом самобытных культур, обычаев, образа жизни обеспечит беспроигрышный вариант для высоких темпов развития дальневосточных территорий.

Демографический фактор . Демографическая ситуация в стране характеризуется как крайне сложная. Дальний Восток испытывает на себе негативные последствия государственной демографической политики в большей степени. Убывание населения в другие регионы РФ в последние годы экономических и политических реформ превысило 1,5 млн. чел. Снижение демографического производства коснулось коренных народов и в целом всех дальневосточников. Высокий уровень смертности и заболеваемости, низкий уровень продолжительности жизни в силу ухудшения социально-экономической и духовно-нравственной обстановки коренным образом влияет на уровень трудового потенциала населения. Привлечение на Дальний Восток трудовых ресурсов с целью постоянного места жительства из ближнего зарубежья создает определенный нюанс в сфере национальных отношений.

Национальный состав дальневосточного социума складывался в процессе заселения и освоения территории Дальнего Востока.

Русские поселенцы и славянские этнические группы на Дальнем Востоке. До 1861 г. в регионе проживали малочисленные группы аборигенного населения, русских поселенцев и китайских мигрантов. Численность русских поселенцев в 1860-е гг. ориентировочно определялась исследователями с 3,4 до 12,1 тыс. чел., а всего населения от 15,6 до 35,1 тыс. чел. В дореволюционной России «русскими» называли не только «великороссов», но также украинцев и белорусов. Термин приобрел политическую окраску и стал обозначать не столько этническую, сколько государственную принадлежность. Тем не менее исследователи располагают данными об этническом составе крестьян-старожилов, поселившихся на Дальнем Востоке до 1901 г. В Нижней части Амура, в частности, преобладали русские крестьяне, занимавшиеся исключительно промыслами. В селениях, расположенных вокруг Хабаровска, русских, украинцев, белорусов было почти поровну. На юге Хабаровского края и севере Приморского среди крестьян-старожилов было 74,2 % украинцев и 18,1 % белорусов. В целом же по Приморью преобладали переселенцы из Украины. Общие результаты заселения отражены в данных переписи населения 1897 г. Так, среди 94 864 российских поданных родным назвали русский язык 58,2 %; украинский – 33,7 % жителей Приморья.

В начале ХХ в. в результате земледельческой колонизации Приморской области (в основном за счет переселений в Южно-Уссурийский и Хабаровский уезды) численность населения увеличилась в 3,7 раза и составила к 1914 г. 307751 чел. Из русских губерний по неполным данным переселилось 11495 чел. Особую категорию составляли старообрядцы и представители «старорусского сектантства». Многочисленными были «молокане» и старообрядцы разных толков и согласий. Основной поток направлялся в Амурскую область и Приморье. С 1906 г. стал сокращаться удельный вес выходцев с Украины, в 1910 г. они составили 31,4 % среди общего числа переселенцев. Незначительной по численности была часть переселенцев из Белоруссии, в основном это были выходцы из Гродненской, Минской, Могилевской губерний. Число их не превышало 5 % всех переселенцев в период 1897–1916 гг. В основном они селились вокруг Хабаровска, в сельской местности Приморья.

В 1908-1917 г. вслед за крестьянским населением на Дальний Восток поехали рабочие из центральных губерний России: Симбирской, Пензенской, Тамбовской, Смоленской, Калужской и др. Только в 1911 – 1915 гг. на Дальний Восток проследовало на заработки 194,3 тыс. чел.

События 1917–1922 гг. в России способствовали росту национального самосознания и политической активности населения Дальнего Востока, что привело к созданию политических организаций этнических групп. Широкую деятельность развернула украинская общественность. Она создает громады – своеобразные революционные комитеты с целью национально-культурного просвещения и защиты гражданских прав украинцев. Действуют культурно-просветительные организации «Просвита», «Владивостокская украинская хата», Владивостокский украинский клуб. В 1917– 1918 гг. было проведено 4 украинских съездов.

Русское население также получило благоприятные возможности для самоорганизации и самовыражения. В 1919 г. в Приморской области создается «Славянское общество», целью которого являлось «объединение русских и других славян и содействие укреплению в общественном сознании творческих начал и бытовых особенностей славянских народов» путем «устройства публичных собраний, издания книг, газет, открытия и содержания образовательных и других учреждений, устройства курсов и лекций».

Итогом государственной политики начала ХХ в. и революционных преобразований на Дальнем Востоке явилось устойчивое преобладание здесь русского населения. Эта тенденция была закреплена организованным переселением значительного количества людей на Дальний Восток в годы социалистического строительства, что отражало устоявшиеся традиции политической элиты разрешать внутренние проблемы с помощью экстенсивных методов. Модель советской переселенческой политики формировалась в условиях тоталитарного режима с учетом плановой хозяйственной системы и испытывала огромное воздействие геополитических факторов. В то же время она была направлена и на укрепление демографического потенциала населения восточных районов. Эти основные императивы переселенческой политики продолжали действовать и в последующие годы. Выделить этнический аспект в миграционных процессах очень сложно, так как этническая идентификация в СССР выражалась через понятие «национальная принадлежность», а причислять себя к русским было удобно в условиях существующего политического режима. Война нарушила традиционные миграционные связи Дальнего Востока. В 1940 г. из Украины и Белоруссии в города Дальнего Востока (за исключением Приморья) прибыло 9 тыс. чел., в 1942 г. – ни одного, в 1943 г. – менее 200 чел., в 1944 г. – около 600 чел. В послевоенные годы основную массу переселенцев составляли русские, украинцы и белорусы. Среди переселившихся в Приморье в 1950–1953 гг. доля украинского населения составляла от 61,2 % в 1950 г. до 75,1 % в 1953 г., русского населения соответственно – 34,2 % и 18,4 %. В последующие десятилетия приток переселенцев на Дальний Восток возрос. Основным этносом являлись русские, они составляли более 85 % населения, на втором месте были украинцы. Преобладание русского населения во всех субъектах Дальнего Востока является стабилизирующим фактором в развитии межнациональных отношений.

Международная миграция на Дальнем Востоке. В конце XIX – начале XX вв. резко возросла иностранная иммиграция на Дальний Восток, что было вызвано, с одной стороны, активизацией экономической жизни, потребовавшей притока капиталов и рабочей силы, с другой – внутренней политикой соседних азиатских государств и международной обстановкой.

Иностранные мигранты европейского и американского происхождения составляли немногочисленную группу населения. В период русско-японской войны 1904–1905 гг. усилился их отток из региона, но после ее окончания уровень иностранного населения превысил довоенный. Во Владивостоке насчитывалось 40 человек, принявших русское подданство. В годы Первой мировой войны из районов Дальнего Востока выселялись лица германского и австрийского подданства. Если ранее пребывание европейцев и американцев на Дальнем Востоке было связано с коммерческим интересом, то теперь появилась новая категория – военнопленные. Их число измерялось тысячами, они расселялись в районе Хабаровска, Спасска, Никольск-Уссурийского. В 1917 г. по данным переписи Приморья их насчитывалось 6156 чел.

В 20-е гг. ХХ в. иностранная иммиграция регламентировалась советскими законами, в частности декретом СНК от 20 октября 1921 г., постановлениями Совета труда и обороны от 2 февраля и 16 марта 1923 г., 17 февраля 1925 г., а также постановлением СНК СССР от 31 марта 1925 г., определявшими порядок и условия сельскохозяйственной и промышленной миграции в пределы СССР. В августе 1923 г. была проведена регистрация иностранных граждан, проживающих в стране. Некоторое время на Дальнем Востоке существовали иностранные концессии, но к началу 30-х гг. они были ликвидированы. Численность иностранцев европейского и американского происхождения сократилась до нескольких сотен, к примеру, во Владивостоке к 1937 г. их насчитывалось всего 113 чел. Тенденция убывания данного населения из районов Дальнего Востока была обусловлена внутригосударственными условиями развития и изменениями в отношениях с европейскими странами в периоды Второй мировой войны и послевоенного противостояния разных социально-политических систем.

Иначе обстоит дело с «восточными» мигрантами. В разные периоды истории Дальнего Востока осуществлялись китайская, корейская, вьетнамская миграции.

Корейская миграция. Особое место занимает корейская миграция, так как она носит исторический характер. Еще в 60-е гг. ХIХ в. имел место наплыв корейских мигрантов в Приморье. Хотя он и сдерживался экономическими причинами, корейцы селились на постоянное местожительство в Посьетском районе, позже в Приханкайской низменности. На Сахалине в 70–80-е гг. ХIX вв. насчитывалось несколько десятков корейцев. Все они проживали в Корсаковском округе. В 1884 г. между Россией и Кореей было заключено соглашение, по которому корейское население делились на 3 группы:

• 1 группа – те корейцы, кто переселился до 1884 г. и принял русское гражданство. Они занимались земледелием, и их численность составляла 9 тыс. чел.;
• 2 группа – корейцы, прибывшие в Россию после 1884 г. и принявшие русское гражданство. Им вменялось в течение 2-х лет завершить свои дела и отбыть на родину. Позже они были приравнены к 1 группе;
• 3 группа – корейские сезонные рабочие.

Отсутствие полицейского учета, перемещения сезонных рабочих не позволяют установить точную численность корейцев на Дальнем Востоке в конце ХIX в. В 1882 г. их насчитывалось 10,1 тыс. чел., в 1892 г. – 16,5 тыс. чел., из них русское подданство приняли 12,9 тыс. чел. Перепись населения 1897 г. зарегистрировала в Приморье 24,5 тыс. чел., а в других районах их было и того меньше. На Сахалине – менее 100 чел., в Амурской области – около 1 тыс., в целом по Дальнему Востоку – примерно 30 тыс. чел.

В связи с итогами русско-японской войны 1904–1905 гг. и аннексией Японией Кореи приток корейских иммигрантов на Дальний Восток усилился. В 1907 г. их численность в Приморье составляет 46,4 тыс. чел., в 1910 г. – 51 тыс. чел. Происходит это не смотря на преимущественное положение русского земледельческого населения. Земельные наделы у корейцев были в 3–4 раза меньше, чем у русского старожильческого населения. Меньше трети корейских семей имели наделы в 15 десятин. По данным 5 южных волостей Приморья на долю корейских семей приходится 46,2 % посевных площадей. Среди корейцев выделяется и буржуазная верхушка, нажившая капитал на торговле и казенных заказах. Оборот некоторых фирм составлял до 250 тыс. рублей. Нельзя не отметить и слой политических иммигрантов, появившихся вследствие колониальной политики Японии в отношении Кореи.

Корейская иммиграционная волна усиливается в послереволюционный период. В 20-е гг., пользуясь прозрачностью границ, корейцы устремились на советские территории. С 1917 по 1929 гг. сюда переходят 71,5 % всех корейских семей, иммигрировавших в Россию. В годы советской власти корейское население делится на две группы: имевшие земельные наделы и не оформившие своих прав на землепользование. Первая группа в численном отношении после октября 1917 г. составляла 57,7 тыс. человек, или 36,2 % от общей массы корейцев, живущих в сельской местности края. По данным 1922 г. в Приморье насчитывалось 30 тыс. чел., принявших русское подданство из 130 тыс. чел. На Северном Сахалине в 1923 г. проживало более 1400 корейцев. По переписи 1931 г. в Сахалинском округе насчитывалось уже 1767 корейцев, что составляло 4,5 % от общей численности населения Сахалинского округа. Согласно инструкции народного комиссариата внутренних дел от 14 февраля 1921 г. «О выдаче видов на жительство иностранным гражданам» все корейские граждане иностранного подданства, проживающие на территории постоянно или временно, обязаны иметь «вид на жительство» установленного образца. В 1932 г. происходит перерегистрация иностранных граждан, а спустя два года – паспортизация. Прием корейцев в советское гражданство происходит в упрощенном порядке.

В 1923-1924 гг. корейское население находится в бедственном положении из-за малоземелья и неурожая. Дальневосточное краевое земельное управление вплотную занимается разрешением земельного вопроса среди корейских иммигрантов советского гражданства. Им предоставляется равное право землепользования. В 1926 г. при проведении Всесоюзной переписи по всему Дальневосточному краю таких иммигрантов насчитывается 168 009 чел. По социальному составу картина представляется следующим образом: в городах – рабочих 13 %, спекулянтов, контрабандистов и мелких торговцев 87 %, в деревнях – батраков вместе с арендаторами 75 %, кулаков 5 %, середняков 20 %. Корейское население добилось высокой доходности своих хозяйств, выращивая трудоемкие культуры. Сравнение 100 га посева в корейских и русских хозяйствах Хабаровского округа показало, что если доходность от посева в корейских хозяйствах составляет свыше 20 тыс. рублей, то в русских почти в два раза меньше. В конце 1920-х –начале 1930-х гг. в отношении корейских земельных хозяйств допускаются перегибы в государственной политике. Это связано, как с решением земельного вопроса, так и с попыткой переселения их из Владивостокского округа в районы Хабаровского и Амурского округов. Не смотря на установленные льготные условия переселения для корейских семей, происходит срыв переселенческой акции. К числу причин следует отнести трудность для сельскохозяйственного освоения выделенных районов, отсутствие необходимых условий для обустройства, организационную неразбериху в методах и способах расселения, неоднозначную позицию местных властей, непоследовательную и непродуманную политику центра. В течение 1930-х гг. советская власть покончила с безземельем и малоземельем корейских семей. Начавшаяся коллективизация охватила 80 % единоличных хозяйств к 1935 г., но национальные корейские колхозы, как и русские, влачили нищенской существование.

21 августа 1937 г. ЦК ВКП (б) и СНК СССР принимают решение о депортации корейского населения из пограничных районов Дальневосточного края. Местом нового жительства определялась Южно-Казахстанская область, районы Аральского моря, Балхаша и Узбекская ССР. Первая очередь для выселения из Приморья была определена решением Далькрайкома ВКП (б) от 23 августа 1937г. С 9 по 23 сентября было отправлено 39 эшелонов, примерно 8 тыс. семей. 15 сентября 1937 г. в срочном порядке начинается выселение корейцев Хабаровской области. В целом из районов Дальнего Востока по состоянию на 1 октября 1937 г. ушло 55 эшелонов с общим числом 15 620 корейских семей (75 294 чел.). К 25 октября 1937 г. корейцы были выселены из всех дальневосточных районов. Общая численность депортированных составляла 171 781 чел. (36 442 семьи). Из них направлены в Казахстан 76 525 чел. (16 272 семьи), в Казахстан – 95 256 чел. (20 170 семей). На Дальнем Востоке оставалось до 700 корейцев: они были высланы ранее на Камчатку и в Охотск как спецпереселенцы и также подлежали депортации к 1 ноября 1937 г.

После окончания Второй мировой войны и освобождения советской армией южной части Сахалина от японцев обнаружились факты массового уничтожения ими корейского населения. В соответствии с проведенной в 1946 г. документацией местного населения численность корейцев на Южном Сахалине составила примерно 23 тыс. человек. В послевоенное время органами государственной власти принимается комплекс мер для сохранения и использования рабочей силы на Сахалине. Одновременно на основании двухстороннего соглашения между правительствами СССР и КНДР на Сахалин прибыло до 2 тыс. рабочих. Для работы в Сахалинской области за 1946–1949 гг. из КНДР прибыло 20891 рабочий и 5174 члена их семей. Вербуются они для работы в рыбопромышленной отрасли, а позже переходят в другие отрасли.

Корейцы проживают и на Курилах. По состоянию на июнь 1947 г. на Северных Курилах их насчитывается 2039, а в 1948 г. они прибывают на путину и на южные и средние острова Курильской гряды, где их численность составляет 831 чел. Вербовка из КНДР проводится по трудовым договорам на срок три, два, один год на льготных условиях 10 % надбавки и дополнительного отпуска 18 рабочих дней.

Конец 1940-х – начало 1950-х гг. характеризуется миграцией корейского населения на Дальний Восток из Средней Азии. В 1951 г. в Сахалинской области проживает около 43 тыс. корейцев. Они заняты трудовой деятельностью в различных отраслях экономики, преимущественно рыбной, лесной, угольной. В 1950-е гг. активизируется процесс получения советского гражданства корейским населением. За 1948–1968 гг. советское гражданство получили 6414 лиц корейской национальности, проживающих на Сахалине. Лицам, не имеющим такового гражданства, также предоставлялись льготы, распространяемые на работающих в Сахалинской области.

В конце 1950-х гг. изменилась ситуация с завербованными работниками из КНДР. По просьбе корейской стороны 5 июня 1958 г.Совет Министров принимает решение об отправке граждан КНДР на родину. Из 6870 граждан за 3 года возвращается 5096 корейских граждан. Происходит и процесс обратного возвращения корейцев, ранее проживавших на Сахалине.

Государственная политика в отношении корейского населения привела к стабилизации численного состава и в 1970 г. в Сахалинской области проживает 35,4 тыс. граждан корейской национальности, из них 665 смешанных семей. По состоянию на 1 января 1988 г. на территории Сахалинской области проживает примерно 35 тыс. корейцев, из них почти 32 тыс. граждан СССР, 456 граждан КНДР, 2621 лицо без гражданства. Вместе со всем населением Дальнего Востока корейцы вносят свой трудовой вклад в решение хозяйственных задач. Увеличивается доля населения, занятая в сфере обслуживания, народном образовании и культуре, в строительстве, лесной и целлюлозно-бумажной промышленности. Тысячи корейцев заняты на руководящих и инженерно-технических должностях, имеют высококвалифицированную рабочую специальность. Прослеживаются тенденции среди корейского населения: принятие советского гражданства, отказ граждан КНДР продлевать национальные паспорта, документирование их видами на жительство, сокращение выезда на постоянное местожительства в КНДР, проявление желания выехать в Южную Корею или Японию.

С распадом СССР и обострением межэтнических противоречий в бывших союзных республиках усиливается поток вынужденных беженцев на Дальний Восток. Среди них в Приморье в 1994–1995 гг. корейцы составляли 16–17 %. Адаптации корейцев способствовали исторические традиции, связанные с их трудом на земле. Они активно опирались на элементы системы «гобонди», которая трактуется как организация коллективного труда на основе первичного капитала или способ организации труда и распределения совместного дохода в установленные сроки, полученного с учетом материального и трудового вклада каждым участником. Этот метод применялся еще в 1980-е гг. в виде коллективного подряда. Примером «гобонди» является труд некоторых переселенческих объединений, обследованных экспедицией 2001 г. института истории в с. Кремово, с. Платоново-Александровском. Разделение по сферам занятости и трудоустройства корейских мигрантов из СНГ в Приморье в определенной степени определяется этнодемографической структурой населения. Старшие поколения корейцев-переселенцев быстрее адаптируются к местным условиям и не желают покидать край.

В условиях создания правового государства в органах власти Российской Федерации существует понимание важности проблемы сохранения и развития самобытности российских корейцев. В апреле 1993 г. вышло Постановление ВС РСФСР «О реабилитации российских корейцев», а затем был принят Закон РСФСР «О реабилитации репрессированных народов». Они являются отправной точкой для создания ряда федеральных и региональных программ национально-культурного возрождения корейцев. В краях и областях Дальнего Востока разрабатываются и реализуются программы национально-культурного возрождения российских корейцев. В этом направлении существенная роль отводится формированию общественных объединений. В Приморском крае их насчитывается 11, на очереди дня стоит вопрос об объединении их в структурные подразделения Национально-культурной автономии Приморских корейцев. Это региональное общественное объединение учреждено в декабре 1998 г. на основании и в соответствии с Законом Российской Федерации «О национально-культур­ной автономии». Российские корейцы, проживающие на территории Дальнего Востока, могут стать своеобразным положительным импульсом в развитии отношений России с обоими корейскими государствами.

Аспект северокорейской миграции на Дальний Восток связан со складыванием экономических предпосылок активизации международной миграции. Имели место и идеологические мотивы. Советский Союз всемерно содействовал экономическому развитию КНДР. Привлечение северокорейских работников на советский дальний Восток, в частности в рыбную отрасль, практиковалось со времени образования КНДР. В 1961 г. дружественные связи СССР и КНДР были закреплены в Договоре о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи. В 1967 г. подписан первый долгосрочный договор о совместных лесоразработках в Хабаровском крае. В 1970–1980-е гг. на Дальний Восток, в Хабаровский край стали привлекаться северокорейские лесорубы, в Приморье осуществлялись другие формы международного сотрудничества с КНДР – торговля и производственная кооперация. Условия жизни лесозаготовителей иногда вызывали протест со стороны правозащитных организаций. В 1990-е гг. ситуация несколько меняется в сторону идеологических послаблений в поведении и бытовом обустройстве северокорейских рабочих. Контроль над северокорейским миграционным потоком осуществлялся как российскими органами, так и северокорейскими. Нелегальная сторона была менее выраженной. В 1996– 1997-х гг. Федеральная миграционная служба и местные органы власти приняли ряд мер по ужесточению правил въезда в Россию граждан КНДР, их перемещению по территории страны.

Китайцы и вьетнамцы на русском Дальнем Востоке. Китайская миграция на русский Дальний Восток имела две волны. Первая началась в 1870-е гг. и связана с привлечением китайцев на казенные работы. До 1878 г. действовал запрет китайских властей на перемещение населения за пределы страны из-за политики изоляционизма. С активным освоением русскими восточных территорий китайцев стали привлекать на сезонные работы в добывающей промышленности. В Приморском крае в 1890 г. насчитывалось 6,2 тыс. человек, в 1894 г. – 9,4 тыс. человек. В конце 1890-х гг. их было уже около 30 тыс. человек, кроме 14 тыс. зазейских манчжур в Амурской области и 100 чел. на Сахалине. Всего численность китайцев и манчжур на Дальнем Востоке к началу ХХ в. составляла не более 80 тыс. человек вместе с японскими иммигрантами (2–3 тыс. человек.). Примерно это была четвертая часть населения Дальнего Востока. Власти разделяли китайцев на 3 группы: 1 – лица оседлые; 2 – сезонные рабочие; 3 – бродячие. В основном их привлекали сезонные заработки, поэтому прибывало втрое больше людей, чем оставалось в течение всего года на нашей территории.

Вторая волна миграционного потока из Китая начинается во второй половине 1980-х гг. Советские предприятия получают право заключать прямые договоры с партнерами в КНР. Сфера деятельности в основном охватывала строительство и сельское хозяйство. Размещение китайских работников зависело от местонахождения пограничных переходов и расселения рабочей силы вдоль границ. Если тогда присутствие китайцев в регионе не оказывало значительного влияния на общественную атмосферу, то начавшийся в 1992-1993 гг. миграционный бум был отмечен российской прессой как «желтая опасность». В Россию наряду с гастарбайтерами стали въезжать безвизовые туристы. Так сложился канал нелегальной миграции. В это же время наблюдается учебная миграция. В образовательных институтах российского Дальнего Востока граждане КНР проходили обучение от 1 до 3 лет. Доля студентов в нелегальной эмиграции была невысокой. В течение последних лет в китайской миграции на Дальний Восток можно выделить 2 периода:

1. Период контролируемых миграций (1994 г. – конец 1998 г.);
2. Дифференциация китайского миграционного потока (вторая половина 1998 – 2004 гг.)

Именно в отношении китайского миграционного потока вопросы его внутреннего регулирования остаются наиболее актуальными. В 1994 г. УВД дальневосточных субъектов Российской Федерации запланировали и провели операции по выявлению и депортации иностранцев-нелегалов (операции «Иностранец» – в Приморском и Хабаровском краях, «Заслон» – в Амурской области). С 1996 г. началась организация постов иммиграционного контроля на пунктах пропуска через границу. К 2000 г. в дальневосточном регионе их насчитывалось 31. В то же время наблюдается несогласованность работы государственных органов, что осложняет оперативный контроль и непроизвольно стимулирует нелегальную миграцию.

Имеет место на Дальнем Востоке и вьетнамская миграция, она носит трудовой характер. Ей предшествует высокая активность Вьетнама на международной арене в конце 1970-х – начале 1980-х гг. В 1981г. было подписано соглашение о временном трудоустройстве граждан СРВ на советской территории. В 1992 г. вступило в силу новое «Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Социалистической Республики Вьетнам о принципах направления и приема вьетнамских граждан на работу на предприятиях, в объединениях и организациях Российской Федерации». В 1994 г. между странами был подписан договор «Об основных принципах сотрудничества РФ и СРВ».

Этническая структура Дальнего Востока, по мнению исследователей, осложняет контактную восприимчивость представителей соседних стран АТР. Интересы населения и государства в активизации экономического сотрудничества совпадают. В то же время сохраняются этносоциальные барьеры. Миграция из этих стран для широких слоев дальневосточников менее привлекательна, чем из стран ближнего зарубежья. Общественное мнение относительно нее в разные годы было разноплановым, начиная от индифферентности и настороженности до негативного восприятия по поводу выявившейся тенденции закрепления мигрантов на российской территории. Деловые интересы китайских мигрантов снижают отрицательное отношение населения к такому процессу. Беспокоит дальневосточников и численный состав приехавших граждан Китая. Споры о численности китайцев на данный период на Дальнем Востоке подогреваются прессой. Согласно средствам массовой информации китайцев в дальневосточных городах России в 1,5–2 раза больше, чем россиян, а их общее число достигло 2 млн. По оценке П. А. Минакира, директора Института экономических исследований ДВО РАН, в 1992–1993 гг. на российском Дальнем Востоке насчитывалось не более 50–80 тыс. китайцев, а по оценке Л. Л. Рыбаковского и В. В. Миндогулова – около 100 тыс. Интерес китайцев к дальневосточным территориям России не исчерпан, об этом свидетельствует активизация в настоящее время въездного туризма в города Владивосток, Хабаровск, Находку и др. Проведенная демаркация пограничной линии между РФ и КНР и передача островов на р. Амур возле Хабаровска ставит на очередь серьезные вопросы государственного значения, среди которых сохранение стабильности в отношениях между российским населением и китайскими мигрантами.

Межэтнические отношения в Республике Саха (Якутия ) . Наиболее напряженно межэтнические отношения складываются в регионе Республики Саха (Якутия). Вызвано это тем, что Якутия единственная территория на Дальнем Востоке, где доля коренного населения, главным образом, титульного этноса – якутов – оказывается сопоставимой с численностью русского населения. В 90-е гг. ХХ в. межэтническая напряженность между якутами и русскими в республике постоянно возрастала. Для того чтобы понять, с чем это связано, обратимся к истории.

Русское население Якутии можно условно разделить на две большие группы: 1) старожилы 90-х (формирование которых шло более трех веков) и 2) новоселы (прибывшие в республику в 50–80-е гг. ХХ в.). Первые прекрасно приспособились к местным условиям. Они оказали заметное влияние на местное якутское население и в свою очередь многое взяли у него. Потомки старожилов, как правило, хорошо владеют якутским языком, знают и уважают культуру титульной национальности. При этом доля лиц русской национальности, ассимилируемых якутами, год от года возрастает, о чем свидетельствуют переписи населения. В 1970 г. свободно владели якутским языком 7271 чел. из общего числа русских и 786 чел. признали его в качестве родного языка; в 1989 г. таковых было уже 7460 и 1311 чел. соответственно.

Массовое переселение русских в Якутию во второй половине ХХ в. привело к резкому изменению этнического состава республики (уже в середине 1960-х гг. якуты перестали составлять большинство ее населения), что в конечном счете и привело к росту межэтнической напряженности.

В 90-е гг. ХХ в. наиболее острые межэтнические столкновения в республике происходили в социально-политической сфере. Проявлялось это в борьбе за власть и обладание материальными ресурсами. Среди якутского населения получил широкое распространение социальный миф, согласно которому социальное и материальное благополучие нации связано с их этнической консолидацией. Этот миф был навязана населению бывшего Советского Союза в чисто политических целях. Тогда не только якуты, но и другие народы бывшего СССР были обмануты политическими кругами, которые выдвинули идею о суверенизации, как важнейшем факторе процветания нации. Как российское руководство видело вину бывших союзных республик в поглощении бюджетных средств центра в ущерб исконным интересам россиян, так и субъекты Российской Федерации стали предъявлять свои требования к центральной власти, перенося вину центра на русских людей. Гонения на русское население в титульных республиках СССР не являлось секретом для субъектов федерации. Вынужденные русские беженцы искали прибежища в России, но и здесь в России стали отслеживаться те же процессы. В Республике Саха (Якутия) стало обязательным знание якутского языка для получения работы, образования, трудно было участвовать в работе центральных и местных органов управления людям не коренной национальности. В условиях демократизации и гласности это не носило столь агрессивного характера. С 1992 г. после распада СССР в республике проводится целевая национальная политика, одним из стержневых принципов которой является национальное возрождение якутов через нейтрализацию русского влияния путем определенного социально-экономического и культурного сдерживания. По данным Госкомстата в середине 1990-х гг. доля якутов в составе правительства Республики Саха (Якутия) составляла 67,6 %, а среди глав администраций – 80 % (при этом доля якутов в составе населения не превышала 35 %). Дискриминированным населением является не только русское, но и малочисленные коренные народы Севера. Как следствие проводимой политики якутским правительством начался отток населения из Якутии. В республике потенциально зреют условия для обострения межэтнических отношений. Отсутствие позитивного опыта и эффективного механизма разрешения конфликтных ситуаций, о чем свидетельствуют примеры взаимоотношений в других регионах федерации, не должны останавливать общество в преодолении пережитков резко возросшего национализма в период перестроечных процессов в нашей стране.

Еврейский вопрос на Дальнем Востоке. В ХХ в. складывается теория «мирового еврейского заговора». Она относится к числу наиболее распространенных фобий, как доведенный до абсурда вариант сознания. И даже, скорее всего, выступает как трезвый и циничный продукт сознания идеологической страшилки, как инструмент манипулирования и борьбы за умы.

Сопоставление дореволюционного и современного вариантов фобии показывает, что происходит ее некая рационализация. Переход от модели «мирового еврейского заговора», «опасности сионизма», как политики, культивирующейся в странах тоталитарного типа, в плоскость реальных и пусть непростых отношений отдельных государств и народов сейчас очень важен. В то же время нельзя не учитывать существование корней такого негативного явления, которые уходят вглубь истории.

В конце ХIХ в. по предположительным данным в Приамурском генерал-губернаторстве проживало 2 % евреев в общей структуре населения, которое составляло 662 тыс. чел. Известно, что в 1882 г. в Хабаровске насчитывалось 4 801 тыс. евреев, выше показатель был во Владивостоке. Несмотря на незначительное количество еврейского населения, вопрос об их статусе постоянного находился в поле зрения канцелярии генерал-губернатора барона А. Н. Корфа. Общая линия в «еврейском вопросе» была запретительной. Им было запрещено проживать в 100-верстной пограничной полосе, водворяться в крае уволенным в запас нижним чинам. Другой Приамурский генерал-губернатор С. М. Духовской занимал более прагматичную позицию, высказывая необходимость скорейшего разрешения данного вопроса в тесной связи с решением его по всей империи.

Вместе с тем численность еврейского населения увеличивалась по мере хозяйственного освоения Дальнего Востока. Изменение ситуации потребовало дальнейших решений правительствующих органов, которые ужесточают правила проживания евреев и это при том, что в целом численность данного населения остается незначительной. По переписи 1897 г. оно составляло не более 30 тыс. чел., включая Сибирь и Дальний Восток. В Амурской области проживало 394 человека, Приморской области – 591, Якутской области – 632, на Сахалине – 221 чел. (по архивным данным на 1 января 1898 г.).

На обыденном уровне местное население не проявляло антисемитских стереотипов поведения. Для местных евреев характерным было чувство достоинства и самоуважения. Они занимались торговлей, работали в сфере обслуживания. В Приморской области, к примеру, из 1 343 мужчин-евреев 1 238 служили в вооруженных силах. Состав еврейского населения был своеобразен, поскольку состоял из ссыльных каторжных или рекрутов, еврейские общины были не так замкнуты, как в западных губерниях России. Но к началу ХХ в. восточные территории России совершенно закрываются для евреев, что наносит определенный ущерб хозяйственному освоению региона.

Существенные изменения в положении еврейского населения произошли в период революции и гражданской войны на Дальнем Востоке. В соответствии с постановлением Временного правительства от 20 марта 1917 г. «Об отмене вероисповедальных и национальных ограничений» еврейский народ получил равные со всем остальным населением политические и гражданские права.

В период существования Дальневосточной республики (1920-1922 гг.) евреи получили возможность образования культурно-национальной автономии. Еврейское население на территории ДВР (без Приморской области) составляло 10 600 чел. Имела место разветвленная сеть общественно-политических, культурных и благотворительных еврейских организаций, которые действовали легально. Поэтому вопрос о предоставлении культурно-национальной автономии для евреев, не смотря на различные варианты, выдвигаемые ими, решался как одна из важных проблем государственного строительства. Необходимость предоставления национальным меньшинствам автономии признавалась всем фракциями Учредительного собрания. Министерство по национальным делам ДВР состояло из трех отделов: туземного, общего и национальных меньшинств. По мере того, как практика национального строительства в республике приводилась во все большее соответствие с большевистской теорией и практикой решения национального вопроса в Советской России, перспектива реализации этих положений отодвигалась и после ликвидации ДВР была утрачена. 19 октября 1922 г. коммунистическая фракция правительства и Совета министров ДВР отклонила положение о культурных самоуправлениях национальных меньшинств. Этим была поставлена последняя точка в деле проведения в ДВР культурно-национальной автономии.

В годы советской власти еврейский вопрос получил дальнейшее развитие. Еврейское переселение в Биро-Биджанский район началось в 1920-е гг. Этим вопросом занимались Комитет по земельному устройству трудящихся евреев (КОМЗЕТ) и общество по земельному устройству трудящихся евреев (ОЗЕТ) в СССР. Предварительно этими структурами были проведены переговоры с иностранными еврейскими общественными организациями, организованы посещения комиссий американских экспертов территорий переселения. В 1928 г. был организован Бирско-Биджанский Переселенческий отряд. Позже с 1928 по 1934 гг. вопросами переселения занимался ОЗЕТ, с 1934 по апрель 1938 г. – переселенческий сектор ОблЗО. Заселение Биро-Биджанского района ДВК началось весной 1928 г. За лето прибыли 657 человек. Кроме этого, планировалось переселить 3 500 человек. Число осевших переселенцев-евреев на 1 октября 1931 г. составило 5 125 человек. Основную массу переселенцев составили кустари. Был высок процент молодежи. Местами выхода еврейских переселенцев являются в основном населенные пункты бывшей «черты оседлости» –Украины, Белоруссии и западных губерний РСФСР. Во время переселения возникало много трудностей в силу непродуманности политики и практических мер, предпринимаемых для благоприятного развития этого процесса. В силу этого было «обратничество», т. е. возвращение евреев на места прежнего проживания. Образование Еврейской автономной области в составе Хабаровского края 7 мая 1934 г. имело важное историческое значение, поскольку первое национально-государственное образование еврейского народа возникло в СССР. В то же время следует отметить, что развитие ЕАО совпадало с формированием сталинского режима. В число жертв массовых репрессий вошли и представители еврейского народа. Борьба с космополитизмом, с угрозой «мирового еврейского заговора» усилилась с образованием 14 мая 1948 г. на территории Палестины независимого государства Израиль. Противоречивость политики советского государства в отношении Израиля проявлялась в течение долгих десятилетий, что не могло не сказаться на морально-нравственной атмосфере среди еврейского населения Дальнего Востока. Исследования показывают, что стремление евреев вернуться на историческую родину пересиливало тот факт, что для многих из них Дальний Восток стал настоящей родиной. Процесс перестройки с середины 1980 – начала 1990-х гг. дал возможность это желание удовлетворить. Начался отток еврейского населения с мест привычного обитания. Особенно активно этот процесс захватил Приморский и Хабаровский край. В 1989 г. по данным переписи населения численность евреев в Приморье сократилась на 21 %, что составило 570 человек. Однако следует отметить, что высокий процент отъезжающих за рубеж граждан в 1990-е гг. сохранялся за русским населением и составлял 68 %, евреи-эмигранты составляли 13 %. К вынужденной эмиграции евреев привело не обострение межэтнических противоречий, а ухудшение социально-экономической обстановки, равнодушие властей к проблемам восточных территорий и вследствие этого снижение уровня жизни населения. Давно сложившиеся традиции добрососедских отношений народов, живущих на Дальнем Востоке, становятся мишенью для губительной политики властей, игнорирующих коренные интересы людей всех национальностей.

«Беженцы» в миграционных потоках на Дальнем Востоке. Проблема беженцев в восточные территории страны обострилась в связи с коренными изменениями, вызванными перестроечными процессами в СССР. В течение десятилетия с 1979 по 1989 гг. увеличение количества представителей союзных республик на Дальнем Востоке не изменило национальный состав населения принципиальным образом. Отмечается рост мигрантов за счет киргизов, таджиков, азербайджанцев, узбеков, армян и туркмен. На переезд некоторых семей армян и азербайджанцев в конце 1980 – начале 1990 гг. повлияли разрушительное землетрясение в Спитаке и Ленинакане и вооруженный конфликт в Нагорном Карабахе. По данным переписи 1989 г. в Приморье было зафиксировано 90 национальностей.

Миграционные потоки в последующее десятилетие определяются иными факторами. Прежде всего это распад СССР и его последствия, связанные с суверенизацией бывших республик, ростом национализма, гражданскими войнами. С конца 1980-х гг. до начала 2000 г. на территории бывшего СССР произошло 6 региональных войн, около 20 кратковременных вооруженных столкновений, более 100 невооруженных конфликтов, имевших признаки межгосударственной, межэтнической, межконфессиональной или межклановой конфронтации. В 1994 г. в России зарегистрировано 447,9 тыс. беженцев и вынужденных переселенцев из районов бывшего Союза. В 1998 г. Россия приняла 27 тыс. беженцев и переселенцев из зон вооруженных конфликтов. Дальний Восток не является исключением и становится принимающей территорией.

Численность беженцев и вынужденных переселенцев на Дальнем Востоке на 1995 г.

Союзная республика	Всего чел.
Азербайджан
Белоруссия
Казахстан
Киргизия
Молдавия
Таджикистан
Туркмения
Узбекистан

По социологическим данным причины, повлиявшие на приезд на Дальний Восток, меняются с 1991 по 2000 гг. Такого рода исследования проведены в Приморье. Если в 1991 г. на первом месте стояли мотивы «по семейным обстоятельства», «в связи с учебой» «из-за неустроенности быта» для более 90 %, а «неблагожелательные отношения с местным населением» для 2,5 % респондентов, то позже прослеживаются другие тенденции. В 2000 г. мотив «неблагожелательные отношения с местным населением» был отмечен 35 % опрошенных. В основном это были беженцы и вынужденные переселенцы 1991–1994 гг. и 1995–1998 гг. Прибывшие на Дальний Восток после 1997 г. и относящие себя к этой категории населения испытывают большие трудности с получением правового статуса. На 1 января 1999 г. на учете в миграционных службах Дальнего Востока состояло 8 783 чел., из них – 45 % в Приморье. На 10 тыс. постоянного населения приходилось в дальневосточном регионе 12 человек вынужденных переселенцев и беженцев, самый высокий показатель был в ЕАО и Приморском крае. В основном прибывало русскоязычное население с Кавказа, Украины, Средней Азии и Казахстана и ряда регионов России.

Дальний Восток стал «второй родиной» для армян и азербайджанцев. Сюда их привлекает постоянный заработок, безопасность и идущие демократические преобразования. Отличительной чертой миграционной ситуации 1990-х гг. была иммиграция на Дальний Восток корейцев. Но она в отличие от других потоков имеет ярко выраженную историко-политическую предпосылку.

На Дальнем Востоке существует ряд серьезных проблем, связанных с преодолением межэтнических противоречий, но они не достигли той степени остроты, когда за ней не видно значительных перспектив развития региона во все палитре многонационального содружества.

К северной зоне Дальнего Востока относятся Республика Саха (Якутия), Камчатская, Магаданская, Сахалинская области и Чукотский автономный округ.

В состав южной зоны Дальнего Востока входят Приморский и Хабаровский края, Амурская область и Еврейская автономная область.

• Коренные народы Дальнего Востока: хозяйство, быт, культура.
• Последствия русской колонизации.
• Государственная политика в отношении коренных народов Дальнего Востока

Коренные народы Дальнего Востока: хозяйство, быт, культура
Дальний Восток России не представляет собой единого этнографического региона. Исторически этническая карта региона была чрезвычайно пестрой. Сотни племен и родов населяли обширную территорию от побережья Северного Ледовитого океана до границ Китая и Кореи. В отчетах русских землепроходцев XVII в. упоминаются чукчи, коряки, эскимосы, камчадалы, юкагиры, тунгусы, алеуты, гиляки, натки, ачаны, гольдики, солоны, дауры, дючеры и другие. Дальневосточные аборигены прошли длительный путь своего развития. Они первыми обжили тайгу и тундру, вышли к берегам Северного Ледовитого и Тихого океанов, создали своеобразные культуры. Особенности исторического пути аборигенов Дальнего Востока и своеобразие их культур во многом зависели от той географической среды, на фоне и условиях которой жили эти народы.

В этническом отношении территория расселения дальневосточных аборигенов представляла несколько больших областей, каждая из которых имеет свою специфику, обусловленную географической средой, процессом исторического развития народов, их принадлежностью к той или иной языковой группе, производственной деятельностью народов и взаимоотношениями.

Крайний Север-Восток Азии – Чукотско-Камчатская этнографическая область – населена чукчами (самоназвание – чавчу); эскимосами (самоназвание – иннуит); коряками (самоназвание – намылан, чауч), ительменами (камчадалы), алеутами (унчан). Формирование этих народов, как свидетельствуют источники, началось в период затяжного неолита. Чукчи, коряки, ительмены являются автохтонным населением Чукотки, Камчатки. Их предки – аборигены Крайнего Северо-Востока – были континентальными охотниками на дикого оленя, а также охотились на морского зверя и занимались рыболовством. Межэтнические и внутриэтнические отношения были развиты слабо. В начале новой эры на Крайнем Северо-Востоке появились эскимосы с их специализированной культурой морского зверобойного промысла. Они оказали влияние на производственную деятельность, культуру и язык чукчей и коряков. В свою очередь язык эскимосов вобрал в себя значительное количество чукотско-камчатской лексики. По мнению И. С. Вдовина, с появлением эскимосов появились условия для постепенного развития обмена продуктов морского зверобойного промысла на продукты сухопутной охоты, оленеводства.

К началу XVII в. в социальном отношении народы Крайнего Северо-Востока находились на стадии первобытнообщинного строя. По языку они относились к палеоазиатской и эскимосско-алеутской группам. К концу XVII в. население Крайнего Северо-Востока, по данным И. С. Гурвича, Б. О. Долгих, составляло 40 тыс. человек. Хозяйственная деятельность народов Крайнего Северо-Востока имела комплексный характер. Так, морской зверобойный промысел эскимосов и чукчей сочеталось с охотой, рыболовством и собирательством, а рыболовство, ведущая отрасль хозяйства береговых коряков – с морским зверобойным промыслом. Пастушеское оленеводство соседствовало с охотой на диких оленей. Главным занятием ительменов было рыболовство, подсобным – сухопутная и морская охота, собирательство. Алеуты занимались морской охотой.

Таежно-тундровые районы Охотского побережья, Северо-Востока Азии и север Приамурья являлись местом жительства эвенов (ламуты, самоназвание – эвэн, ороч), эвенков (старое название – тунгусы), юкагиров (самоназвание – одул), которые также находились на стадии первобытнообщинного строя. Языки, на которых говорят эти народности, относятся к тунгусской группе языков. Этногенез юкагиров, эвенов и эвенков (тунгусов) сложен. Многие исследователи Сибири рассматривают юкагиров как прямых потомков древнейшего аборигенного населения севера Дальнего Востока – континентальных охотников на северного дикого оленя и рыболовов. По мнению И.С. Гурвича, юкагирские племена при всей своей обособленности контактировали с северо-восточными палеоазиатскими, тунгусоязычными народами и сами приняли участие в их этногенезе. В середине XVII в. на севере Дальнего Востока обитали три юкагирских племени – ходынцы, чуванцы, анаулы. В этногенезе тунгусов (эвенов и эвенков) приняли участие автохтонные племена Сибири. А. П. Окладников, Г. М. Василевич считают, что когда-то далекие предки северных тунгусов жили около озера Байкал. С юга и юго-востока в Прибайкалье пришли тюркские, монгольские, маньчжурские племена, которые смешались с местным населением и, вероятно, дали начало эвенам и эвенкам. В дальнейшем древние тунгусы стали мигрировать как на запад, так и на восток вплоть до Охотского побережья. Однако, по мнению исследователей, этнические признаки, позволяющие отличить эвенов от эвенков, сложились уже после прихода русских в Сибирь. К середине XVII в. численность эвенов и эвенков составила 8,4 тыс. человек. Все эти народности вели кочевой образ жизни. Делились по типу хозяйствования на пеших и оленьих. Для первых первостепенное значение в хозяйстве имели рыболовство, собирательство и охота. Вторые занимались отгонным оленеводством и охотой на диких оленей. Имели они и немногочисленные стада домашних оленей, которых использовали как транспортных животных.

Третья крупная этнографическая область – Амуро-Сахалинская –охватывает Приамурье, Приморье, Сахалин. Это районы проживания нанайцев (самоназвание – нани, прежнее – гольды), ульчей (самоназвание – ольчи), удэгейцев (удэ, удэге), орочей (самоназвание – нани), ороков (старое название – ульта), негидальцев (самоназвание – элькан, бэйэниан), нивхов (старое название – гиляки), айнов. Об этногенезе народов Приамурья и Сахалина нет единого мнения среди исследователей. Так, Л.И. Шренк утверждал, что нивхи – исконные обитатели Нижнего Амура и Сахалина, а их тунгусоязычные соседи – ульчи, ороки, нанайцы – очень поздние пришельцы, которые позаимствовали от нивхов основные приемы хозяйственной деятельности и формы быта. В свою очередь и тунгусоязычные группы, по мнению Л.И. Шренка, оказали большое влияние на нивхов. Л. Я. Штернберг, изучив тунгусоязычные народы, пришел к выводу, что ульчи, нанайцы, орочи и ороки являются представителями единого племени (народности). На основе анализа сходства в некоторых элементах жилищ у нивхов и народов Северо-Востока Азии, был сделан вывод о том, что предки нивхов пришли из более северных регионов. А. П. Окладников считал, что уже в неолите на Амуре и Сахалине начала складываться культура предков современных нанайцев, ульчей и нивхов. По мнению А. П. Деревянко, в начале новой эры большое влияние на народы нижнего Амура оказало земледельческое население мохэ, между ними развивались обменные отношения. Все эти народности находились на стадии распада родоплеменных отношений. Обитатели юга Дальнего Востока в неолитический период, судя по археологическим данным, вели оседлый образ жизни. Основой их хозяйства было рыболовство. В период раннего железного века население среднего и верхнего Амура уже перешло к земледелию. Земледелие сочеталось с охотой и, возможно, оленеводством, что обусловило проникновением в долину Амура тунгусских племен. Среди нивхов довольно высокого уровня развития достигли такие ремесла, как кузнечное, лодочное, плетение веревок, выделка шкур животных и рыбьей кожи. Нанайцы достигли большого мастерства в постройке лодок, в изготовлении различного вида нарт, лыж и т. д. Высокими художественными достоинствами отличались изделия нанайцев из бересты. Орочам издавна было известно металлическое литье. Айны кроме рыболовства и охоты занимались океаническим рыболовством. Земледелие в основном было развито у дючеров и дауров. Продукты земледелия обеспечивали потребности в хлебе, крупе и муке. Часть их шла на обмен. Кроме земледелия дауры занимались коневодством и охотоводством. Лошадей использовали для верховой езды. Даурам были известны и ремесла. Они пилили бревна и брусья, строили жилища и мастерили лодки, плели веревки и канаты из крапивы, умели обрабатывать металл. По существу хозяйство всех народов юга Дальнего Востока было комплексным, по характеру – полунатуральным.

У аборигенов южной части Дальнего Востока активно развивались межэтнические контакты. Нивхи, ульчи, нанайцы занимались обменом сырья и местной продукции. В процессе общения заключались межэтнические браки. Например, у ульчей возникали роды нивхского, нанайского, негидальского происхождения, а у нанайцев – ульчского, нивхского и т. д. В языковом отношении большинство этих народов относились к тунгусо-маньчжурской языковой группе, нивхи – к палеоазиатской языковой группе. В документах первопроходцев XVII в. упоминаются дауры, дючеры, которые находились на более высокой стадии общественного развития, вели оседлый образ жизни, испытывали сильное культурное влияние со стороны маньчжуров и китайцев. Язык дючеров был близок к тунгусо-маньчжурскому языку, а дауров – к монгольскому.

Сложна многовековая история коренных народов. Несмотря на все трудности жизни в суровых климатических условиях Дальнего Востока, аборигены сумели создать богатую материальную культуру. Материальная культура аборигенов была максимально приспособлена к суровым географическим условиям региона, характеру производственной деятельности с учетом тех материалов, средств, продуктов, которые давала им необходимом количестве природа: тайга, реки, океан. Традиционным занятиям соответствовали орудия труда и средства передвижения. Орудия морского зверобойного промысла, средства передвижения по морю у эскимосов и оседлых чукчей имели много общего. Для охоты на китообразных, моржей, тюленей эскимосы и чукчи использовали поворотный гарпун. У коряков помимо этого устройства использовались неповоротные наконечники, сделанные из кости с симметрично расположенными зубцами-бородками. Применялись они и при охоте на мелких ластоногих. Для ловли тюленей чукчи и эскимосы применяли сети, сделанные из тонких ремней. Орудия сухопутной охоты были довольно однообразны у всех народов этого региона: луки, копья, стрелы с каменными, железными, костяными наконечниками разной формы и назначения; копья, дротики, петли из ремня. Орудия и средства рыболовства – запоры, морды, остроги, крючки и др. Основным средством передвижения по морю для эскимосов, чукчей, алеутов служили байдары и каяки. Об использовании байдар при охоте на морских млекопитающих, а каяков – при охоте на диких оленей на речных переправах дают представления петроглифы Пегтымеля. Ительмены и коряки для плавания по рекам и в бухтах использовали баты-лодки, выдолбленные из цельного бревна. Оседлое население – коряки, чукчи, эскимосы и ительмены в качестве транспорта использовали олени, упряжки собак, различные виды нарт (для легковой езды, для перевозки грузов, детей), ступательные лыжи-палки. Юкагиры на сухопутного зверя охотились с помощью лука со стрелами. В рыболовстве на реках, озерах, в заливах использовали разнообразные снасти: заездки с мордами, багры, остроги, сети из конского волоса, крючки и т. д. Средством передвижения у эвенов, эвенков были нарты, в которые кочевники запрягали оленей. Для юкагиров средством передвижения летом по рекам служили плоты, легкие челноки-берестянки, долбленки, зимой – ступательные камусные лыжи, аналогичные чукотским, и ездовые нарты, в которые запрягали собак цугом. Аборигены юга Дальнего Востока – нанайцы, ульчи, нивхи использовали в рыболовстве крючки, переметы, сети из дикой конопли и крапивы. Крупную рыбу и морского зверя добывали гарпунами. Айны для ловли крупной рыбы использовали гарпуны с отделяющимися костяными или железными наконечниками. Неводы – орудия коллективного рыболовства – появились сравнительно поздно, когда рыбу стали добывать для продажи. Повсеместно у аборигенов были распространены тесла, выполнявшие функции топора. С их помощью обрабатывали дерево, кость, моржовый клык. Русский исследователь Камчатки С. П. Крашенинников отмечал, что даже в середине XVII в. аборигены Камчатки свои орудия труда – топоры, ножи, копья, стрелы, иглы – делали из оленьей и китовой кости и камня. Топорами долбили лодки, чаши, корыто и прочее. Вместе с тем, как показали археологические раскопки в бухте Сарычева, аборигены Северо-Востока Азии были знакомы с железом в I тыс. н. э. Но широкое применение железных орудий стало возможным лишь с приходом русских.

Природные условия, в которых жили дальневосточные аборигены, и их хозяйственная деятельность определили характер поселений, тип жилища, бытовой уклад, одежду. Археологи обнаружили, что постоянные поселения были лишь у тех народов, которые вели оседлый образ жизни и занимались преимущественно рыболовством или морским зверобойным промыслом. Вместе с тем у оседлых народов – эскимосов, береговых коряков, нивхов, ульчей, нанайцев – существовали как постоянные поселения, так и временные – промысловые, сезонные. У кочевых народов (чукчей, коряков), занимавшихся таежной охотой и оленеводством, постоянных селений не было. Основными селениями были зимние. Некоторые селения эскимосов и оседлых чукчей находились на одном месте десятки, а то и сотни лет. Ительмены летом жили во временных селениях, где они занимались рыболовством, а зимой переселялись в поселки, состоящие из землянок. У большинства оседлого населения Амура основная жизнь была сосредоточена в зимних селениях, где имелись амбары, а также летние жилища. Типы жилищ были разнообразны. На Камчатке и Чукотке широкое распространение имели полуземлянки с входом через дымовое отверстие в крыше. Такие жилища в XVIII в. сохранялись у ительменов и коряков, в них жило по нескольку родственных семей. Оленные чукчи и коряки имели переносную ярангу (юрту), в которой жили круглый год. Это был многогранный каркас с деревянными опорами и крышей. Иногда к зимнему корякскому жилищу пристраивались сени из жердей, покрытых оленьими шкурами. Ительмены летом переселялись в балаган – это круглые или четырехугольные двойные постройки, опирающиеся на девять или двенадцать столбов. Алеуты жили в землянках, а летом селились в наземных жилищах. Юкагиры жили большими поселками – острожками в землянках, летом переселялись в срубленные прямоугольные постройки. Зимним жилищем эвенов-кочевников был переносной конический чум. У оседлых групп зимним жилищем служил срубной дом или полуземлянка с очагом из жердей, обмазанных глиной. У оседлых нанайцев, ульчей, орочей, «низовых» негидальцев и нивхов постоянным жилищем в XVII–XVIII вв. являлась постройка в виде обычного дома, имеющего столбовые каркасы, крышу, земляной пол, с кановым отоплением. Летнее жилище у каждого народа отличалось по форме и конструкциям. Например, дауры жили поселками (из 60–70 домов каркасного типа). Строения напоминали наземные жилища народов Приамурья и Маньчжурии. Поселки (крепости-городки) были окружены земляными валами, стенами. Вокруг них располагались поля, места выпаса скота. В XVIII–XIX вв. народы Дальнего Востока постепенно освоили технику русского срубного домостроения. Появились русские печи, а на место канов устанавливали нары или кровати. Русская изба к началу XX в. стала основным типом жилья.

Одежда народов Дальнего Востока сложилась в глубокой древности и изменялась на протяжении веков. На характер и тип одежды аборигенов повлияли климатические условия, промысловая деятельность народов. Народы Северо-Востока Азии пользовались глухой одеждой северо-восточ­ного типа. Зимней одеждой у мужчин служила короткая двойная кухлянка. Коряки и ительмены носили кухлянки с капюшоном и небольшим нагрудником, пришитым спереди к вороту. Среди алеутов была распространена зимняя одежда из птичьих шкурок (парки). Летом носили выношенную зимнюю одежду, а также шили специальную летнюю из толстой дымленицы, ровдуги (замши), кишок морских животных, птичьих шкурок. Одежда эвенов, эвенков, юкагиров была распашного типа и покроя и имела два варианта покроя кафтана: его шили из шкур, реже из ровдуги, под кафтан в зимний период надевали второй, сшитый мехом внутрь; он же служил летней одеждой. Юкагиры одежду шили из выделанных шкур оленей; имели латы, куяки и шлемы из костяных пластинок. Нанайцы, ульчи, нивхи, ороки, удыгейцы носили одежду запашного типа с удвоенной левой полой. Шили одежду из сукна, замши, рыбьей кожи. Зимняя одежда айнов – халаты из материи, шкур животных или кожи лося. Летом айны надевали наголовные повязки, а зимой – меховые шапки. Праздничная одежда не отличалась покроем от повседневной, но ее обильно украшали вышивками, аппликациями, меховой мозаикой, бисером. Коряки нашивали на праздничную одежду бахрому и кисточки из тонкой белой мандарки, выполненные шитьем цветным бисером, аппликации в виде вырезанных из мандарки полосок с зубчиками. Ительмены шили праздничные парки из меха соболя, оленя или собаки, украшали мех декоративными полосами. Алеуты во время торжеств надевали новую парку, богато украшенную ремешками из меха.

Разнообразной была и пища дальневосточных народов. Основная пища полярных зверобоев – эскимосов, береговых чукчей и коряков – моржовое, тюленье и китовое мясо в разных видах (мороженое, вареное, вяленое). Кожу кита ели сырой; высоко ценилась оленина. Приправой служили растительная пища, морская капуста, моллюски. У ительменов главной пищей была рыба – «камчатский хлеб». Употребляли рыбу вяленную (юкола), копченую и квашеную. Русский путешественник В. М. Головнин отмечал, что «камчадалы очень редко солят рыбу. Небольшую часть коптят, прочую вялят на воздухе или квасят; то есть, кладут свежую рыбу в яму и закапывают землей, где она портится и гниет. Такую мерзость здесь называют кислою рыбой, но камчадалы чрезвычайно любят кислую рыбу». В пищу эвены и эвенки употребляли, главным образом, мясо оленей и лосей, которое заготавливали вялением на солнце в мелко нарезанном виде. На мясном бульоне готовили суп с добавлением крови. Из кишок делали колбасу, из вяленой рыбы – юкону, а из сушеной рыбы – муку. Летом потребляли в большом количестве оленье молоко, ягоды, дикий чеснок, лук. Основной напиток – чай с оленьим молоком и солью. Пища у населения южной части Дальнего Востока была преимущественно рыбной. Употребляли рыбу в разных видах: вареную, сырую, консервированную. Супы из свежей или вяленой рыбы, а также из мяса приготавливались с множеством приправ – дикорастущих трав и корней. В блюдо из покупных продуктов (круп, макарон, лапши) добавляли много рыбьего жира. Его ели также с ягодами, которые в большом количестве шли в салаты, преимущественно из рыбы и различных корней. Чай заваривали из чаги, листьев брусники, мяты, побегов багульника и т. д.

Многовековой опыт жизни коренных народов Дальнего Востока нашел свое отражение в духовной культуре. Являясь творцами уникальной духовной культуры и самобытного прикладного искусства, они внесли неоценимый вклад в сокровищницу мировой культуры.

Значительное место в духовной жизни занимал фольклор: мифы, сказки, легенды. У всех народностей Крайнего Севера имелся миф о культурном герое – Вороне-творце. В чукотском фольклоре главный подвиг Ворона – добывание света. Ворон похитил у злых духов Солнце, создал горы, реки, людей и зверей, используя в качестве материала кости нерпы, щепки, траву и огниво. В эскимосских мифах есть сюжеты о сотворении Ворона суши. В корякско-ительменских мифах много внимания уделено семейной жизни Ворона: обычно фигурируют его жена, брат, сестра, а также дети и внуки. Героические сказания у народностей Крайнего Северо-Востока возникли в эпоху разложения родового строя и начала расслоения первобытного общества. Главным действующим лицом героических сказаний выступает человек волк-охотник, выделяющийся физической силой и смекалкой. Основой многих героических сказаний послужили подлинные исторические события: крупные столкновения, междоусобная вражда отдельных общин и семей. Так, в чукотских сказках противниками выступают коряки, в корякских – чукчи. В ительменском фольклоре имеется единый цикл сказаний о богатыре Тылвале.

У народностей юга Дальнего Востока встречаются космогонические, тотемические и другие мифы. Космогонические мифы повествуют о возникновении Вселенной. Например, мифы народов Приамурья рассказывают об участии в сотворении мира Лебедя и Орла. Тотемические мифы повествуют о связях человека с животным, которое затем становится покровителем рода. Так, орочи и нанайцы считали своим предком тигра, нивхи – медведя. Все они верили, что животные, если хотели, всегда могли снять свою шкуру и стать людьми.

В жизни и быте аборигенов большое место занимало народное декоративное искусство. В нем отразилось не только самобытное эстетическое мировоззрение народов, но и социальный быт, уровень развития хозяйства и межэтнические, межплеменные связи. Традиционное декоративное искусство народностей имеет глубокие корни на земле их предков. Яркое свидетельство тому – памятник древнейшей культуры – петроглифы (рисунки-писанины) на скалах Сикачи-Аляна. Искусство тунгусов-маньчжу­ров и нивхов отображало окружающую среду, устремления, творческую фантазию охотников, рыболовов, собирателей трав и кореньев. Самобытное искусство народностей Амура и Сахалина всегда восхищало тех, кто впервые с ним соприкасался. Русского ученого Л. И. Шренка очень поразило умение нивхов (гиляков) изготовлять поделки из разных металлов, украшать свое оружие фигурами из красной меди, латуни, серебра. Большое место в искусстве тунгусо-маньчжуров, нивхов занимала культовая скульптура, материалом для которой служили дерево, железо, серебро, трава, солома в сочетании с бисером, бусами, лентами, мехом. Исследователи отмечают, что только народности Амура и Сахалина умели делать удивительно красивые аппликации по рыбьей коже, расписывать бересту, дерево. В искусстве чукчей, эскимосов, коряков, ительменов, алеутов нашла свое отражение жизнь охотника, морского зверобоя, тундрового оленевода. В течение многих веков они достигли совершенства в резьбе по моржовой кости, резьбе на костяных пластинках с изображением жилищ, лодок, животных, сценок охоты на морского зверя. Знаменитый русский исследователь Камчатки академик С. П. Крашенинников, восторгаясь мастерством древних народов, писал: «Из всей работы сих других народов, которую они каменными ножами и топорами весьма чисто делают, ничто мне так не было удивительно, как цепь из моржовой кости … Она состояла из колец, гладкостью подобных точеным, и из одного зуба была сделана; верхние кольца были у ней больше, нижние меньше, а длиною она была немного меньше полуаршинна. Я могу смело сказать, что по чистоте работы и по искусству никто б не почел иную за труды дикого чукчи и за деланную каменным инструментом».

На протяжении всего исторического развития народностей Дальнего Востока формировались их песни. Наиболее древние пласты музыкальной культуры проявляются в «медвежьем празднике» народностей юга Дальнего Востока. Главным героем песен и сказок юкагиров был умный и храбрый заяц. Фольклор – легенды, мифы, предания – хранили нормы права, этики и морали. Из поколения в поколение передавались традиции музыкального искусства. Наибольшее распространение получил круговой танец, хоровод. Исполнение песен и танцев сопровождалось музыкой воргана. Праздники завершались массовыми играми, во время которых состязались в борьбе, беге, стрельбе из лука. Очень важное место в культуре аборигенов принадлежало танцевальному искусству. У эскимосов, чукчей, коряков, ительменов широко бытовали игровые танцы. Обрядовые танцы носили магический характер, посвящались окончанию охоты или проводам душ убитых морских зверей в море, или торжественной встрече добытых морских зверей. Они исполнялись пожилыми женщинами под аккомпанемент бубна или пения. Исполнители, танцуя, подражали повадкам зверей, пытались «задобрить», развеселить его.

Особые танцы присущи эвенкам и эвенам. У них были распространены хороводы, которые двигались по замкнутому кругу, по ходу Солнца под запев самих исполнителей.

Последствия русской колонизации

Включение коренных народов в состав Российского государства имело особое значение для исторического развития коренного населения. Постоянные контакты с русскими людьми привели к разнообразным изменениям в жизни коренного населения. Процесс этот был прогрессивным, но сложным. Постепенно вовлечение полунатурального хозяйства аборигенов во всероссийскую экономику вывело дальневосточные народности из первобытной замкнутости и изолированности. Под влиянием русского населения некоторые из аборигенных групп стали заниматься огородничеством и домашним животноводством, которые имели в основном натуральный характер. Многие группы коренного населения постепенно перешли от оленеводства, охоты и рыболовства к охоте на пушного зверя и торговле пушниной в обмен на промышленные товары и европейские продукты, другие, изменив характер оленеводства, перешли от мелкотабунного к крупнотабунному.

В XIX – начале ХХ вв. хозяйства коренного населения были втянуты в сферу капиталистического производства. Товарное значение приобретает пушнина, частично выходили на рынок продукты оленеводства, рыболовства, морского зверобойного промысла. Появление товарно-денежных отношений способствовало разложению патриархально-родового строя у коренных народов. Постепенно исчезал обычай дележа крупной мясной добычи, наиболее ценных продуктов охоты (например, пантов). Распространялась частная собственность на продукцию рыболовства; появилась личная собственность даже у членов одной семьи: мужа, жены, детей. К началу XX в. национальные общины распались на бедных и богатых. Отдельные представители богатой верхушки переселялись в города, порывая со своей национальной средой. Древние обычаи, нормы обычного права, традиции вытеснялись из коренного населения частнособственническими интересами. Однако этот процесс у разных народов имел свои особенности. У нанайцев, ульчей родовая организация распалась к середине XIX в. У нивхов этот процесс шел медленнее. В наименьшей степени перемены коснулись аборигенов северных территорий – коряков, чукчей, эвенов и других. Социальные преобразования в их среде сдерживались сохранявшейся изоляцией от остального мира, непостоянными контактами с русскими, японскими и американскими купцами, промышленниками. В XVII-XVIII вв. усилились миграции, смешение населения как внутри одной группы, так и между различными этносами. В целом, с XVII до начала ХХ в. значительно изменилась и усложнилась этнографическая карта региона: уменьшились территории групп, занимающихся преимущественно присваивающими отраслями (коряков, эскимосов, ительменов) и, напротив, существенно расширили свои территории оленеводы (эвены, эвенки).

Присоединение дальневосточных земель к России имело и отрицательные стороны. Фискальная политика царизма в известной мере способствовала консервации архаичных общественных отношений, обрекала аборигенов на жесткую эксплуатацию и материальное прозябание. Непосильный ясак, отсутствие медицинской помощи, антисанитарные бытовые условия, злоупотребления администрации, притеснения со стороны купцов и казаков порождали стремление аборигенов освободиться от угнетения пришлого русского населения. В XVIII – начале ХХ в. произошло несколько крупных столкновений коренных народов с русскими землепроходцами. Наиболее серьезные стычки произошли на Охотском побережье, Камчатке, Чукотке. Наиболее упорны были в своей борьбе чукчи. Безудержный грабеж русских и иностранных предпринимателей отразился на состоянии хозяйства коренных народов Дальнего Востока. Резко сократилось поголовье морского промыслового зверя, ценного пушного зверя, ценных пород рыбы. Коренное население беззастенчиво эксплуатировали как русские торговцы и промышленники, так и свои собственные. За пушнину и рыбу они расплачивались товарами самого низкого качества; торговые операции часто сопровождались спаиванием аборигенов водкой.

В результате упадка традиционного хозяйства не хватало продуктов пи тания, резко повысилась смертность коренного населения от голода, эпидемий кори и оспы. Так, по данным академика Л. И. Шренка, в 1850-х гг. в Приамурье проживало 5216 гиляков (нивхов), а перепись 1897 г. зарегистрировала только 4642 человека. Столь тяжелое положение аборигенов сохранялось и в начале ХХ в. Широкое распространение ранее неизвестных болезней, массовый алкоголизм вели к высокой смертности, умственному и физическому их вырождению. Возможности ведения хозяйства аборигенов дополнительно сократились из-за изъятия и перераспределения угодий в пользу российских и иностранных предпринимателей, торговой эксплуатации коренного населения. Коренное население, не имея возможности прожить за счет исконных промыслов, вынуждено было осваивать новые занятия: работать по найму на добыче и засолке рыбы, заготовке сена и дров, на строительстве. На рудниках и приисках Приамурья, Сахалина появились рабочие из числа коренных жителей.

Государственная политика в отношении коренных народов Дальнего Востока

Дальний Восток привлекал царское правительство России как территория для реализации переселенческой политики, при этом оно пыталось воспрепятствовать негативному воздействию русских на коренные народы Сибири, Дальнего Востока. В 1822 г. был принят Устав об управлении инородцами. В нем делалась попытка юридического определения положения коренного населения. Устав был проникнут стремлением сохранить не только экономическое благополучие, но и самобытный строй жизни. Правительство, несмотря на все меры, не сумело ввести в законные рамки поток русской колонизации Севера, Дальнего Востока, который вторгался вглубь земель, постоянно нарушая права инородцев. В 1892 г. было принято Новое положение об инородцах, которое действовало до 1917 г. Согласно этому закону в Приамурье учредили управление старейшин, подчинявшихся полицейским или волостным управлениям. К 1916 г. было принято и начало действовать специальное «Положение об управлении инородцами Приамурского края», разработанное при непосредственном участии Приамурского генерал-губернатора Н. Л. Гондатти. По этому «Положению» большая часть народов юга Дальнего Востока приравнивалась к крестьянскому сословию. Однако предпринимаемые меры царским правительством не возымели должного результата в силу их бессистемности, эпизодичности, а также по вине местных властей, обходивших все решения. Вместе с тем коренные народы, как поданные империи, подвергались губительным проявлениям политики безразличного, пассивного отношения властей в отношении поднятия уровня жизни, состояния их здоровья, грамотности, поддержания национальной культуры.

Ситуация, сложившаяся в стране в период Первой мировой войны, революции и последовавших за ними гражданской войны и иностранной интервенции, усугубила положение КМНС. Угроза развала страны вследствие притязаний интервентов и ожесточенной борьбы внутренних социально-политических сил больно ударила по экономике районов проживания аборигенов. Промысловое хозяйство находилось в кризисе, отсутствовали связи с южными районами, упала торговля пушниной, древесиной и, как результат, сократилась численность населения. Приостановить процесс вымирания коренных народов удалось только в 1920-е гг. при советской власти.

Важнейшей особенностью государственной политики советского правительства власти по отношению к коренным народам являлось то, что она в отличие от политики царского правительства проводилась не только с целью сохранения этих народов от вымирания, но, главным образом, качественного изменения их культуры, быта, образа жизни. За короткий срок они должны были стать полноценными и полноправными гражданами страны. Стране для восстановления и строительства требовались огромные природные ресурсы. Внимание государства было приковано к восточным районам. Полезные ископаемые, древесина, пушнина, рыба, водные ресурсы – все эти богатства таила в себе дальневосточная земля. Еще в годы гражданской войны в Москве был создан Комитет по изучению естественных ресурсов, который в 1920-е гг. развернул широкую деятельность в Сибири и на Дальнем Востоке. В своей деятельности он столкнулся с проблемой состояния аборигенного населения. Многочисленные экспедиции по местам проживания северных народов в начале 1920-х гг. выявили ужасающую картину. В силу военно-политических событий 1917–1922 гг. эти народы оказались на грани вымирания, поэтому Комитет по изучению естественных ресурсов в 1920-е гг. предпринял ряд мер, направленных на поддержание жизни северян. Зачастую это выражалось в безвозмездном снабжении их продовольствием, оружием, боеприпасами, предоставлении в пользование оленей. Народам были возвращены многие участки рыболовных и охотничьих угодий. Они были освобождены от государственных и местных налогов.

В 1924 г. при Президиуме ВЦИК был создан Комитет содействия народностям северных окраин, который стал заниматься проблемами коренных народов СССР. Вскоре были созданы местные комитеты. В 1926 г. при Далькрайисполкоме учрежден Дальневосточный Комитет Севера под руководством выдающегося организатора и ученого К. Я. Лукса. Начальником «Большого Комитета» называли его обитатели Приамурья, Чукотки и Камчатки. Главной задачей деятельности центрального и местных комитетов являлось изучение жизни коренных народов и оказание им помощи в условиях новых общественных отношений. Эти учреждения органично вписывались в создаваемую систему управления.

Во второй половине 1920-х гг. изменилась политика кредитования и ценообразования в отношении коренных жителей. Местная продукция промыслов находила сбыт, росла покупательная способность местного населения. Зарождались кооперативные формы хозяйствования. В 1927 г. в низовьях Амура было зарегистрировано около 70 рыболовецких артелей сезонного характера. Это были простейшие товарищества на основе коллективного труда, связанные с государственными и кооперативными организациями снабженческо-сбытовыми отношениями. Жестких лимитов на добычу рыбы для собственного потребления не было.

Важное значение в это время имел морской зверобойный промысел. В 1927 г. в Амурском лимане было добыто 800 лахтаков, 2205 нерп, 927 белух. При этом местные жители сдали государству и кооперативным предприятиям 1/5 часть продукции, остальное использовали в своих хозяйствах. Таким образом, к концу 1920-х гг. экономическое положение нивхов значительно улучшилось за счет расширения возможности использовать природные ресурсы для ведения традиционного пользования. В этот период многие нивхские семьи познакомились с животноводством, продажа скота для них осуществлялась на льготных условиях. В 1927–1928 гг. 40 % нивхских хозяйств имели лошадей, 16,7 % – крупный рогатый скот, 20 % –птицу, 82,7 % – собак. Развивалось и огородничество. В 1924 г. 30 % хозяйств имели огороды.

Однако целый ряд факторов препятствовал модернизации хозяйств. К ним следует отнести родоплеменные отношения, недостаток общей культуры, удаленность мест проживания. Для их преодоления Комитет Севера предпринимал организационно-политические и административные меры. В течение 1927–1936 гг. по его решению было построено 18 северных культурных баз, в том числе на Дальнем Востоке – 4. Они предназначались для решения насущных жизненных проблем, обслуживания потребностей населения. В культурную базу входил комплекс социально-хозяйственных и культурных учреждений: магазин, школа, больница, баня, Дом туземца (нечто среднее между клубом и гостиницей).

Особенности социально-экономического развития народов Дальнего Востока, условия их жизни (масштабы территории, малочисленность населения, отдаленность от центров страны), характер их промыслов породили традиции свободного пользования промысловыми угодьями. Межэтническим связям способствовал также обмен продукцией местного производства. Однако особенности быта и культуры коренных народов противоречили политике форсированного строительства социализма, которая осуществлялась в стране с конца 1920-х гг. – начала 1930-х гг. В результате коренные народы испытали на себе негативные последствия индустриализации и коллективизации, которые усугублялись непродуманной национальной политикой государства. Существует мнение, что в условиях промышленного освоения Дальнего Востока национальные традиции, быт, обычаи, хозяйство малочисленных народов в принципе не могли сохраниться.

Первый удар по хрупкой этносоциальной среде народов Дальнего Востока был нанесен в 30–50-е гг. ХХ в., когда среди них начали проводить коллективизацию. Создание колхозов и совхозов обеспечивалось финансовой поддержкой государства. Первые сельхозартели появляются в 1928 г. К 1930 г. среди коренного населения Дальнего Востока было уже несколько десятков рыболовецких и охотопромысловых колхозов. Основой проведения коллективизации стали решения партийно-государствен­ных органов. Они во многом не учитывали особенностей положения КМНС, отличались формализмом и непродуманностью. Далькрайисполком принял решение о проведении коллективизации среди этносов Севера в рамках жесткого политического курса в 1931 г. Хотя темпы коллективизации были различными для территорий, коренных жителей Приамурья охватили коллективизацией на 95 % уже в 1934 г. Такой показатель свидетельствовал о массовом принуждении жителей записываться в коллективные хозяйства. Историкам известны документы, свидетельствующие о слабой попытке руководящей верхушки оправдать перегибы в политике раскулачивания, найти подлинных виновников насилия над народом. Так же с конца 1980-х гг. стали достоянием гласности материалы о незаконных репрессиях граждан. «Врагов народа» находили и среди дальневосточных народов, сотни людей были брошены в лагеря НКВД. Но оправдать угрозу голодной смерти невозможно было ничем. Страна тяжело переживала последствия коллективизации. Происходило постепенное вытеснение КМНС из традиционных форм хозяйствования: охоты, рыболовства, морского зверобойного промысла.

Особая роль в экономических преобразованиях на Дальнем Востоке (?) отводилась Интеграл кооперации (Интегралсоюз), созданной в 1926 г. для снабжения и сбыта продукции, содействия промыслу, кредитования аборигенного населения. Анализ ее деятельности показал, что излишнее внимание к промысловым национальным районам по заготовке пушнины и ценных пород рыб, низкие закупочные цены вынуждали охотников хищнически уничтожать пушного зверя, чтобы обеспечить свое существование. Соцсоревнование, перевыполнение планов вели к подрыву биоресурсов, не обеспечивали воспроизводство рыбных запасов, пушного и морского зверя. Это особенно характерно было для промысловиков Хабаровской и Нижне-Амурской областей. В связи с этим деятельность Интеграл кооперции в 1938 г. была прекращена.

Только со второй половины 1930-х гг. стали намечаться положительные изменения. Наряду с традиционными промыслами (охотой, рыболовством, оленеводством) в колхозах стали заниматься овощным земледелием, клеточным звероводством, пчеловодством. С целью механизации традиционных промыслов были открыты моторо-рыболовецкие станции, морские зверобойные станции, морзверокомбинаты, выполнявшие роль МТС в земледельческих колхозах. Но преодолеть глубинные последствия сплошной коллективизации до конца не удалось. В 1935г. была создана самостоятельная хозяйственная единица – Средне Амурский Рыбаксоюз. Он объединял 48 рыболовецких колхозов, территориально расположенных в двух районах (Комсомольском и Нанайском) общей протяженностью в 500 км по берегу р. Амур. Колхозы создавались на местах, т. е. стойбищах традиционного природопользования коренного населения. Причем численный состав колхозников постоянного увеличивался, а плановые задания по вылову рыбы из года в год существенно росли, несмотря на то, что за все свое существование Рыбаксоюз ни разу не справился с поставленной перед ним задачей.

Одновременно с коллективизацией осуществлялась ликвидация ряда населенных пунктов, насильственное переселение порой в неудачно расположенные селения. В жизнь стал проводиться унифицированный подход, совершенно не учитывались особенности культур, обычаев, образа жизни коренных народов. Эта политика вела к разрушению связи людей с традиционной системой хозяйствования, к потере национально-культур­ной самобытности народов, к их принудительному включению в другой, чуждый им уклад жизни.

После Великой Отечественной войны оставшееся население было расселено в укрупненные колхозы; в некоторых населенных пунктах национальные и русские колхозы были объединены.

В 1950–1960-е гг. жизнь коренных жителей стала улучшаться в связи с изменениями в материально-техническом обеспечении колхозов, но процесс переселения из традиционных селений в укрупненные поселки продолжался до конца 1970-х гг. Отрыв от родной почвы (родного селения) многих семей, переселение их на новые места привели к быстрому разрушению национальной культуры. В 1960-е гг. с организацией промхозов началось отчуждение аборигенов от охотничьего хозяйства. Особенно сильно этот процесс повлиял на жизнь негидальцев, для которых охотничий промысел всегда играл большую роль. Они постепенно вытеснялись пришлыми охотниками с угодий. В то же время некоторые выводы ученых относительно негативных последствий переселения и способности ресурсной базы охоты обеспечить устойчивое развитие промысла без угрозы вымирания от голода продолжают оставаться спорными. Среда обитания КМНС к 1950–1970 гг. была существенно трансформирована; населению уже нельзя было прожить на сложившейся ресурсной базе. В то же время не было необходимой критической массы населения в среде аборигенов, которая могла бы жить по законам отцов и дедов. Искусственная концентрация населения, «интернатизация» детей, утрата связи между поколениями, все это вело к отчуждению от прошлого традиционного образа жизни.

Деятельность местных органов советской власти сопровождалась, с одной стороны, тотальным воздействием на традиционные этнокультуры народов Севера с целью повышения их модернизированного потенциала, с другой – развертыванием масштабных социальных программ, призванных минимизировать возможные негативные последствия такой модернизации. Реальные изменения, происшедшие в жизни народов в 1930–1960-е гг., истолкованные официальной пропагандой и обоснованные советской наукой как однозначно положительные, долгое время не позволяли заметить, а тем более обнародовать отрицательные последствия такой политики.

В то же время нельзя не отметить позитивные сдвиги в положении коренных народов, происшедшие в результате политики, направленной на сохранение здоровья, развитие образования, изменение их образа жизни.

В 1920-е гг. основной формой оказания медицинской помощи коренному населению стали разъездные врачебные отряды. На Дальнем Востоке такие отряды впервые появились в 1924 г. Сначала их было 2, позже стало 23. С 1932 г. стали создавать постоянную сеть фельдшерских и врачебных пунктов в местах скопления населения. Многие болезни были излечены, и люди поверили в действенность медицины. В течение десяти лет после переписи аборигенного населения 1926–1928 гг. в округах и районах Дальнего Востока численность коренных народов к 1937 г выросла с 49902 до 62761 человека, что составило 123 % прироста.

Плохо обстояло дело и с уровнем грамотности аборигенов, которая составляла 3 %. После установления Советской власти началась ликвидация неграмотности. Открывались школы, передвижные учебные пункты. При организации учебы учитывались особенности жизнедеятельности населения. В принятом постановлении ЦК ВКП (б) от 25 июля 1935 г. «О всеобщем обязательном начальном обучении» предписывалось провести всеобуч на Крайнем Севере не позднее 1934 г., а для районов с кочевым населением к 1935 г. В 1934 г. общая грамотность коренного населения составила 25 %, а нанайцев – 50 %. Однако, несмотря на принятые меры, в том числе на введение в стране всеобщего начального образования, охватить всех детей школьным обучением не удалось даже к 1940 г.

Создание национальных письменностей происходило в 1931–1936 гг. Нанайцы, нивхи, ульчи, эвенки, чукчи стали использовать русские буквы. Это способствовало включению народов Дальнего Востока в мировой культурный процесс. Издание журналов, газет, книг на национальных языках свидетельствовало об определенных успехах культурной политики. Однако и здесь не обошлось без перегибов. Унификация учебного процесса особенно болезненно отразилась на школьном обучении детей. С 1963 г. во всех школах, расположенных в местах компактного проживания коренных народов, прекратился процесс обучения на родных языках. Русский язык вытеснял национальные языки, стали сокращаться печатные издания. Вытеснение национальных «пережитков» считалось обязательным условием в деле формирования человека социалистического мировоззрения. Осуждались многие традиции, обряды, верования, подвергались идеологическому нажиму многие положительные и бесценные для народов обычаи старины. Образ жизни у народов изменился коренным образом и мало чем стал отличаться от образа жизни русских людей. Ушли в прошлое колорит и привлекательность национальных селений, домашней утвари, одежды, игр и развлечений. Все это вместе нанесло большой ущерб воспитанию молодого поколения коренных жителей.

Двойственный результат русификации признается учеными в отношении всех малочисленных народов страны, в том числе и народов Дальнего Востока. Наряду с негативными проявлениями политики насаждения русской культуры, национальные культуры достигли значительных высот, что подтверждается формированием научной, творческой интеллигенции из числа малочисленных народов. Большую роль в этом сыграли высшие учебные заведения, созданные для подготовки национальных кадров – Институт народов Севера, открытый в 1926 г. в Ленинграде, отделение народов Севера при Хабаровском педагогическом институте, открытое в 1934 г. Десятки людей приобрели всемирную известность, среди них такие писатели, как нанаец Г. Ходжер, удегеец Д. Кимонко, ульч А. Вальдю, чукча Ю. Рытхэу, нивх В.Санга, певец и собиратель фольклора народов Севера К. Бельды, доктор филологических наук С. Оненко, доктор исторических наук Ч. Таксами и др.

В 1960–1980-е гг. обозначились и последовательно усиливались разнообразные и во многом противоречивые тенденции общественного развития КМНС. Повышение уровня жизни населения, стабильность социально-экономического развития способствовали увеличению их численности.

Динамика численности коренных народов Приамурья

Народности					1989 к 1959 (%)
Удэгейцы
Негидальцы

Малые народы были окончательно вовлечены в хозяйственный оборот. По стране занятость населения в общественном производстве в 1970 г. составляла 88,3 %, в крае – 89 %. Удельный вес занятого в общественном производстве населения (от всего трудоспособного) у коренных народов Нижнего Амура в 1970 г. составил: у нанайцев – 80,9 %, ульчей – 76,2 %, нивхов – 73,9 %, удегейцев – 77,1 %., в том числе у мужского населения соответственно – 89,5 %, 82,6 %, 84,2 %, 88,6 %. В первом случае снижение показателей давала более низкая, по сравнению с мужской, женская занятость. Это объяснялось сохраняющимися национальными традициями, временным сокращением спроса на рабочую силу в связи с переориентацией национальных рыболовецких колхозов на новые отрасли производства. Нарастала социально-профессиональная дифференциация сельского населения народов Нижнего Амура. К концу 1970-х гг. доля занятых в колхозном производстве среди нанайцев – сельских жителей составляла 59,7 %, ульчей – 40,4 %, причем сельское население достаточно широко было занято в государственной сфере народного хозяйства. В промышленности и народном образовании она составляла от 8,2 % до 20,8 %. Нанайцы и ульчи в основном проживали в колхозах, специализировавшихся на добыче рыбы. В 1960–1970-е гг. происходило изменение отраслевой структуры рыболовецких колхозов – удельный вес рыбодобычи сокращался в пользу других отраслей. Это вело к перераспределению рабочей силы внутри колхозов, между колхозным и государственным производством на селе, а также между городом и деревней. Более 40 % нанайцев и около 60 % ульчей в 1970-е гг. были заняты в государственном производстве, что не могло не сказываться на сохранении национальных промыслов, среде обитания. Стали нарастать негативные явления, порожденные непродуманной и поспешной модернизацией. Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 7 февраля 1980 г. «О мерах по дальнейшему экономическому и социальному развитию районов проживания народностей Севера» явилось запоздалым шагом и не могло коренным образом изменить неблагоприятную ситуацию.

Существенная утрата национальных культур КМНС, продолжающееся и усиливающееся год от года наступление на среду их обитания – вот результаты такой политики. В регионе продолжалось в эти годы и укрупнение населенных поселков. В Хабаровском крае прекратили свое существование 50 малых сел, в которых преимущественно проживали этнические меньшинства.

В годы перестройки к выработке политики государства по отношению к коренным народам были привлечены ученые, которые разрабатывают государственную концепцию развития КМНС с учетом как позитивного, так и негативного опыта решения сложнейших межэтнических проблем в стране и за рубежом. В 1989 г. большим коллективом ученых под руководством Сибирского отделения АН СССР была предложена концепция социального и экономического развития народностей Севера на период до 2010 г. В рамках этой концепции были выделены узловые проблемы поддержки и развития коренных народов страны. К ним относятся вопросы социально-экономического, социально-культурного, медико-социального развития, проблемы расселения, архитектурной среды жизнедеятельности, системы самоуправления коренных народов

Однако поспешная и непродуманная политика перестройки всего хозяйственного механизма во второй половине 1980-х гг. привела в конечном счете к обвалу экономики и ухудшению положения всего населения страны, в том числе и КМНС.

Занятость аборигенного населения в общественном производстве составила менее 50 % от его численности. Эта важнейшая проблема возникла после прекращения государственной поддержки, существовавшей в годы советской власти, развала потребкооперации, принимавшей дикоросы от коренных народов, значительного сокращения поголовья оленей, развала рыболовецких коллективных хозяйств. По мнению губернатора Хабаровского края В. И. Ишаева, высказанном в начале 1990-х гг., ситуация сложилась таким образом, что «… стало ясно и понятно, что Дальний Восток выпадает из экономического пространства России». Понимание обществом важности вставших проблем радикальным образом повлияло на пробуждение национального самосознания. Особенно активно развитие национальных движений проходит в конце 80-х гг. прошлого века, когда начинают создаваться народные фронты, движения, политические партии. Не обошел стороной этот процесс и КМНС. В 1990 г. 30 марта в Москве на первом съезде КМНС была создана Ассоциация коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока. В нее вошли 30 региональных этнических ассоциаций, созданных по территориальному и территориально-этническому принципу, некоторые из них были созданы на момент проведения съезда: в Корякском автономном округе, в Камчатской, Магаданской, Сахалинской, Амурской областях, Хабаровском крае. После проведения съезда ассоциации коренных народов активно создаются в республике Саха (Якутия), Чукотском автономном округе, Приморском крае. Формируются объединения: отделение инуитской циркумполярной конференции Чукотского автономного округа, ассоциация алеутского народа «Ансарко» Камчатской области. В 1997 г. оформляется Дальневосточный союз КМНС РФ, как представитель региональных и этнических Ассоциаций КМНС Дальнего Востока.

Высшим органом Ассоциации КМН Севера, Сибири и Дальнего Востока является съезд, созываемый один раз в 4 года. Между съездами работает Координационный Совет во главе с Президентом. Первым Президентом был избран С. Н. Харючи. Президентом Ассоциации коренных малочисленных народов Севера Дальнего Востока стал П. В. Суляндзига. Ассоциацией проведено 3 съезда коренных народов. К 2000 г. осуществлено 3 масштабных проекта. Первый проект направлен на развитие институтов коренных народов Севера, он включает три части. Первая – «коренные народы – коренным народам». В феврале 1998 г. представители региональных ассоциаций установили тесные контакты с обществом инуитов в Канаде, изучали опыт их работы. Вторая часть – «правительство – правительству». Государственный комитет по делам развития Севера РФ и министерство по делам индейцев и развитию севера Канады обсудили аспекты развития политики двух стран в отношении Арктики. Одним из успешных результатов стало оказание гуманитарной помощи на Чукотке в январе 1998 г. Третья часть программы – это обеспечение современным технологическим оборудованием ассоциаций КМНС.

Второй проект «Развитие циркумполярного сотрудничества коренных народов в защите прав и среды обитания» на теоретико-методологическом уровне был реализован к 2000 г. Проведены семинары и конференции по проблемам КМНС, создан банк данных по проектным предложениям из регионов, осуществляется сбор данных по экологическим проблемам. Ассоциация усиливает свое влияние на отслеживание процессов развития и реабилитации окружающей среды.

На рубеже ХХ–ХХI вв. коренные малочисленные народы Дальнего Востока столкнулись с многочисленными проблемами, имеющими для них витальное (жизненно важное) значение. Положение в ряде случаев для них ухудшилось к началу ХХI в. Но рассматривать ситуацию, как катастрофическую нельзя. Высказывания об исчезновении малочисленных народов с этнической карты региона, по меньшей мере, ошибочны. Этносоциальные проблемы малочисленных народов не являются чем-то уникальным и исключительным в мире. В странах, где проживают коренные народы, решаются аналогичные задачи оказания им помощи.

В жизни народов Дальнего Востока также идут процессы медленного развития в сторону рыночной экономики. Перед властными структурами стоят задачи создания условий эффективного «приспособления» к новым социально-экономическим и политическим условиям, выработки защитных механизмов от негативных воздействий непродуманных реформ и перестроек. В течение нескольких лет настойчивость региональных властей, общественности, ученых, специалистов различных отраслей экономики сумели «переломить» ситуацию в сторону возрождения экономики и культуры Дальнего Востока. Это, в свою очередь, дает широкую возможность решения насущных вопросов жизни и дальнейшего прогресса коренных малочисленных народов. В 2004 году завершилось 10-летие коренных народов мира, объявленное ООН. Определены основные ориентиры развития. В дальневосточных субъектах РФ намечены и реализуются меры по преодолению негативных последствий государственной политики в социально-экономической сфере. Сокращение численности отдельных коренных народов имеет место в современных условиях, но его нельзя назвать катастрофическим.

КМНС Хабаровского края (по данным переписей)

Все население
Народы Севера В том числе:
Удэгейцы
Негидальцы

В Хабаровском крае утверждены «Основные направления развития коренных малочисленных народов на 2002 – 2005 годы». За три года приняты 4 краевых закона, более 20 постановлений губернатора и правительства края по развитию малочисленных народов. Заканчивается разработка «Программы развития коренных малочисленных народов на 2006–2008 годы». Прорабатывается вопрос о представительстве коренных народов в законодательной думе края.

Начиная с 2001 года в бюджете края, существует защищенная статья предполагающая выделение средств на социально-экономическое развитие КМНС. В 2005 году запланировано выделение более 10 млн рублей, 7,5 млн из них заложены в федеральном бюджете. Работа ведется в двух основных направлениях: по созданию нормальных условий жизни и подъему экономики национальных сел. Действую такие программы, как «Свежий хлеб» - установка пекарен, «Чистая вода» - строительство и ремонт источников водоснабжения, подготовка и повышение квалификации кадров для национальных предприятий. Для экономического потенциала реализуется идея создания базовых предприятий в национальных селах. Национальным хозяйствам выделено около 19 млн гектаров охотничьих угодий, более 100 рыбопромысловых участков, объемы заготавливаемой ими древесины доходят до 100 тыс. кубометров в год, вылов раб разных пород в 2004 году достиг 2700 тонн. Сохраняются проблемы сохранения улова рыбы, зачастую она продается за бесценок на месте вылова, что наносит ущерб государству, природе и самому населению, которое не получает за свой труд достойную оплату. Отсутствует и система переработки и сбыта дикоросов. На стадии организации находится краевой центр «Приамурье», предназначенный для этих целей. Переработка различных таежных сборов будет осуществляться на базе ООО «Лесные продукты». За последние 3 года национальным хозяйствам передано 10 пилорам. Широкую работу развернула национальная община «Амур» из села Синда Нанайского района. Ей удалось развить заготовку леса и производство пиломатериалов, в 2004 году в селе открылся кирпичный завод.

Постепенно решается вопрос о подготовке специалистов из числа КМНС и пополнении ими трудовых ресурсов Дальнего Востока. Действуют училища, имеющие статус училищ КМНС, так в Николаевск-на- Амуре их два: медицинское и педагогическое. Учащиеся получают бесплатное образование, находясь на полном обеспечении за счет средств из краевого бюджета. В селе Булава Ульчского района открыт филиал технологического колледжа, в 2004 году состоялся первый выпуск 14 молодых специалистов. В то же время сохраняется проблема трудоустройства, из них получили работу только половина. Целенаправленная работа с коренными народами осуществляется в Дальневосточном медицинском университете, подготовительное отделение которого финансируется за счет краевого бюджета. Хабаровский государственный педагогический университет с 2003 года ведет подготовку специалистов на факультете коренных народов. В краевом правительстве разрабатываются программы по различным направлениям: изданию книг на национальных языках, сохранению культурных ценностей, поддержке здравоохранения и образования.

По мнению специалистов, говоря о защите прав и интересов коренных народов, решении их проблем следует признать, что для этого необходима выработка и реализация принципов новой политики российского государства на основе сотрудничества и партнерства всех секторов человеческого и гражданского общества, учета международного опыта и откровенного и объективного признания всего комплекса трудностей, возникших в сохранении уникальной культуры КМНС.

Цивилизационные изменения в современном мире не могли не сказаться на процессе экономического и социокультурного развития малочисленных народов, проживающих в различных странах. Россия в ХХ веке, вошедшая в период глобальных перемен, связанных с революциями, мировыми войнами и попытками создания демократического государства, неизменно сталкивается с важнейшей проблемой создания или поддержания условий для самобытного развития коренных народов.

Из 45 коренных малочисленных народов (КМНС) России значительная их часть проживает на Дальнем Востоке. На территории Хабаровского края проживают нанайцы (гольды), ульчи, негидальцы, нивхи (гиляки), эвены (тунгусы – ламуты), эвенки (тунгусы), удэгейцы (удэ), орочи. В Приморском крае – эвенки (тунгусы), нанайцы (гольды), орочи, удэгейцы, тазы; Сахалинской области – эвенки (тунгусы), ороки, нивхи; Магаданской области – эвены (тунгусы – ламуты), чукчи, юкагиры (одулы), чуванцы; Камчаткой области – эвены (тунгусы – ламуты), алеуты, коряки, ительмены (камчадалы); Амурской области – эвенки (тунгусы); в Чукотском автономном округе – эвены (тунгусы – ламуты), эскимосы (инуиты), коряки, кереки, чуванцы (этели); в Корякском автономном округе – эвены (тунгусы – ламуты), алеуты (унганы), чукчи, коряки, ительмены (камчадалы), в республике Саха (Якутия) – эвенки (тунгусы), эвены (тунгусы – ламуты), юкагиры (одулы), долганы. При обследовании районов компактного проживания коренных народов в дальневосточных субъектах Российской Федерации отмечается проживание других малых народностей. Так, в Хабаровском крае живут чукчи, коряки, алеуты, ненцы, ханты, манси, долганы, эскимосы. Коренные народы Приамурья компактно проживают в 54 селах. Среди КМНС только эвены и эвенки проживают в субъектах Дальнего Востока и за их пределами, численность соответственно составляет 17199 и 30163 человек (данные на 2000 г.). Остальные народы расселены как компактно, так и по всей территории региона.

Коренные малочисленные народы Дальнего Востока (данные на 2000 г.)

	Численность	Места расселения на Дальнем Востоке
Эвенки(тунгусы)		Республика Саха (Якутия), Амурская обл, Сахалинская обл.,
Эвены (тунгусы-ламуты)		Магаданская обл Камчатская обл, Чукотский авт окр, Корякский авт.окр, Хабаровский кр.
Негидальцы		Хабаровский кр,
Нанайцы (гольды)		Хабаровский кр, Приморский кр.
		Хабаровский кр,
		Сахалинская обл.,
		Хабаровский кр, Приморский кр.
Удэгейцы (уде)		Приморский кр. Хабаровский кр.
Алеуты (унганы)		Корякский авт.окр, Камчатская обл,
Эскимосы (инуиты)		Чукотский авт окр,
		Магаданская обл Чукотский авт окр, Корякский авт.окр, Республика Саха (Якутия),
		Камчатская обл, Чукотский авт окр, Корякский авт.окр,
Ительмены (камчадалы)		Камчатская обл, Корякский авт.окр,
		Чукотский авт окр,
		Хабаровский кр, Сахалинская обл.
Юкагиры (одулы)		Магаданская обл Республика Саха (Якутия),
		Приморский кр.
Чуванцы (этели)		Чукотский авт окр, Магаданская обл.
		Республика Саха (Якутия)

В целом, народы Севера малочисленны – в этом одна из их специфических черт. Их малочисленность не единственный фактор, влияющий на характер этнических процессов, в том числе на языковую и культурную ассимиляцию и сохранение родных языков. Уровень урбанизации народов ниже в автономных округах, чем за их пределами. Этнические процессы протекают более ускоренно, если инонациональное окружение давнее и значительное. У народов, сохранивших традиционное хозяйство, лучше сохраняется национальная культура и, как правило, родной язык. У ряда КМНС наблюдается тенденция расселения за зоны традиционного расселения в другие районы. В то же время устойчивая многовековая оседлость малочисленных народов подтверждается выявленным исследователями феноменом постоянства, как характерной особенностью этноса, который обеспечил региональную стабильность их жизнедеятельности. Он является историческим общенациональным достоянием и богатством малочисленных народов Дальнего Востока. Его необходимо учитывать при решении комплекса экономических и медико-социальных проблем в местах проживания КМНС.

Отмечаются перемены в характере традиционных отраслей хозяйства, занятости населения, в соотношении видов труда. Прогрессирует дифференциация видов деятельности. Показатели характера занятости населения пока существенно различаются в отдельных регионах проживания народностей Севера. Если среди народностей Сахалина и Нижнего Амура процент занятых в традиционных областях достигал 25%, то в Чукотском, Корякском округах – 80%, что объясняется различиями поселенческой и демографической структуры регионов.

Исследования 1990-х годов показывают, что отчуждение от прошлого традиционного образа жизни у КМНС – это свершившийся факт. В условиях техногенной цивилизации адаптация аборигенного населения к изменившимся факторам жизнедеятельности слаба, конкурентноспособность невелика. Народы Севера, находясь в местах своего коренного обитания, вынуждены приспосабливаться, вырабатывать жизнестойкость, гибкость, психическую устойчивость. В то же время нельзя полагаться только на внутренний потенциал народов, их способность к самовозрождению, потому что этот процесс может затянуться на долгие десятилетия и последствия его будут разрушительны.

Отрицательные тенденции в положении аборигенного населения были выявлены учеными в конце 1990-х годов. Традиционная структура хозяйства в полном объеме не сохранилась нигде. Она существует в виде отдельных элементов: охотничьего, рыболовного, оленеводческого инвентаря; набора национальной одежды, средств передвижения (лодки, лыжи, нарты), приемов и способов ведения промыслов. Сокращается количество населения, занимающегося прикладными видами национального промысла. Среди опрошенных нивхов и негидальцев только 54,9 % занимаются таковыми, а именно: выделкой шкур, вязанием сетей, изготовлением лыж, изготовлением одежды, обуви, резьбой, вышивкой. Овладеть видами промыслов, высказало желание не более 57%. Предшествующее социально-экономическое развитие изменило структуру профессиональных навыков, образ жизни, потребности, духовные ценности. Ориентирование государством народов на возврат их к самобытной культуре, на возрождение национальных видов хозяйствования без серьезной финансовой, материальной, организационной поддержки, без вовлечения в общественное производство губительно.

Процессы деградации производства индустриального типа в районах проживания КМНС решающим образом сказались и сказываются на занятости в сфере «официальной экономики». Сокращение доли общественного производства в экономике страны привело к проблеме занятости населения в различных отраслях Решение таковой связано с изменением всей социально-экономической ситуации в районах проживания КМНС. За последние десять - пятнадцать лет уменьшилось число людей, считающих, что традиционные промыслы должны быть основным занятием. Реальность такова, что при всех издержках социально-экономического развития с учетом уравнительно-распределительной системы социализма, КМНС стали условно субъектами сложившихся производственных отношений. Поэтому возрождение всех видов хозяйственной деятельности должно происходить на стыке общинно-родового (коллективного), государственно-территориального и частнопредпринимательского.

Выделение данной проблемы в контексте выполнения задач преодоления тяжелого наследия прошлого в политике центральных властей по отношению к Дальнему Востоку непосредственно связано с важным моментом. Это определение регионального конституционно-правового статуса коренных малочисленных народов Дальнего Востока. По мнению специалистов, он представляет собой совокупность конституционных прав, свобод и обязанностей граждан Российской Федерации, проживающих на территории Дальнего Востока представителей коренных малочисленных народов, закрепленных нормами Конституции Российской Федерации, Уставами субъектов дальневосточного региона и, конкретизируемых отраслевым законодательством, а также конституционных гарантий, обеспечивающих реализацию этих прав.

На международном уровне данная проблема решалась в течение последнего времени особенно активно. Организация Объединенных Наций с 1995 г. Объявила Международное десятилетие коренных народов мира. Целью данной акции является укрепление международного сотрудничества в решении проблем, стоящих перед коренными народами в таких областях, как права человека, культура, здравоохранение, окружающая среда, образование. Практически каждый год проходил под определенным девизом:

• 1996 г. – «Коренные народы и их связь с землей»
• 1997 г. – «Здравоохранение коренных народов»
• 1998 г. – «Образование и язык»
• 2000г. – «Права детей коренных народов»

В России принято немало законодательных актов и различных постановлений. За 1996-1998 гг. в Федеральном Собрании Российской Федерации прошло 15 слушаний по проблемам КМНС. Результатом активной законотворческой деятельности государства являются следующие решения:

• Закон РФ «О национально-культурной автономии» от 17 июня 1996 г.;
• Закон РФ « Об основах государственного регулирования социально-экономического развития Севера Российской Федерации» от 19 июня 1996 г.;
• Закон о занятости населения в Российской Федерации» 1996 г.;
• Закон РФ «Об образовании» 1996 г.;
• Постановление Правительства РФ от 31 декабря 1997 г. № 1664 «О реформировании системы государственной поддержки районов Севера»;
• Положение о Государственном Комитете Российской федерации по вопросам развития Севера. Утверждено Постановлением Правительства РФ от 30 июня 1998 г.;
• Закон РФ «О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации; от 30 апреля 1999 г.;
• Закон РФ «Об общих принципах организации общин коренных малочисленных народов севера, Сибири и Дальнего Востока Российской федерации» от 20 июля 2000 г.;

Видимо, основным документом по защите прав и интересов коренных малочисленных народов России является федеральный закон «О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации». Впервые на федеральном уровне обеспечена возможность правового регулирования вопросов, жизненно важных для коренных малочисленных народов. Это позволяет работать 69 статье Конституции Российской Федерации о гарантии прав коренных малочисленных народов в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права и международными договорами России. В то же время возникает ряд вопросов, требующих дальнейшей правовой и практической проработки. К таковым следует отнести следующие:

• пространство действия закона и круг субьектов и объектов права в замках механизма действия закона;
• разрешение проблемы занятости коренного населения;
• среда обитания и ее влияние на развитие этносов;
• соотношение роли федерального государства и местных органов власти, обеспечивающих представительство коренных народов, в создании условий для сохранения самобытности и достойного уровня жизнедеятельности таковых;
• разрешение вопроса о праве собственности, владения и пользования землями различных категорий;
• осуществление права на возмещение убытков, нанесенных среде обитания коренных народов.

Серьезному анализу специалисты Дальнего Востока подвергают федеральный закон «Об общих принципах организации общин коренных малочисленных» народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации». Можно сделать вывод о том, что он не направлен на защиту прав малых народов. Впечатление от Закона таково: чтобы долго не думать, соединили отдельные положения Закона об общественных объединениях с главой 4 «Юридические лица» Гражданского кодекса РФ, и этот юридический «винегрет» подан для «переваривания» коренному населению. Статья 5 Закона сообщает, что «деятельность общин носит некоммерческий характер», а в статье 17 п.3 «общины вправе реализовывать продукты труда, произведенные его членами». Если община – некоммерческая организация, то за какую деятельность ей предоставляются налоговые льготы и преимущества (статья 7 п.1)? Статья 8 п.4 Закона разрешает принимать в члены общины лиц, не относящихся к малочисленным народам, осуществляющих хозяйствование и занимающихся промыслами, традиционными для малочисленных народов. Но сейчас на грани выживания находится все сельское население Дальнего Востока, которое за отсутствием работы и денег, вынуждено заниматься личным подсобным хозяйством, как основным видом деятельности, торговлей, временной работой в городе.

В целом, к началу 2000 гг. по мнению ряда исследователей и ученых наиболее острыми этносоциальными проблемами являются:

• Разрушение традиционных хозяйственно-культурных типов;
• Деградация издавна населяемых историко-культурных областей;
• Снижение уровня рождаемости в результате отказа от установки на многодетность;
• Увеличение числа неполных семей;
• Ассимиляция с русскими и другим переселенческим населением;
• Изменение половозрастной структуры кочевых домохозяев, приводящее к разобщению потенциальных женихов и невест;
• Рост числа холостых мужчин и женщин, связанный с осложнением заключения брачных союзов между представителями отдельных этносов Дальнего Востока;
• Рост внебрачной рождаемости и увеличение смешанных браков;
• Нарастание социально-демографического и экологического кризисов в местах традиционного проживания коренных малочисленных народов;
• Разрушение традиционного уклада жизни;
• Искоренение «религиозных предрассудков», (шаманизма, анимизма), веками регулировавших взаимодействие представителей коренных этносов друг с другом и с «вмещающим ландшафтом»;
• Рост числа самоубийств и алкоголизация населения как одна из форм ответа на крушение традиционного мировоззрения в ходе интеграции в индустриальное общество
• Отрыв образования детей коренных народов от их традиционного хозяйства;
• Массовая безработица.

Создание правовой базы для разрешения накопившихся проблем за последние десятилетия позволили определить некоторые ориентиры дальнейшей работы государственных, общественных организаций, самих общин коренных народов. В то же время принятые законы оживили производственную деятельность, но не смогли обеспечить эффективную деятельность самих общин. Новые экономические условия, социально-психологические факторы препятствуют народам Приамурья активно включаться в производственную деятельность. Безработица, охватившая всю Россию, в особенно больших масштабах проявляется среди аборигенов. В частности в Приморье в 1996 г. у самаргинских удэгейцев – 64% безработных, у иманских удэгейцев – 60,5%, у бикинских удэгейцев, нанайцев и орочей с. Красный Яр – 58,3%, у тазов Ольгинского района – 8,9%. Покупательная способность пенсионного довольствия сократилась в 10 раз. Среднемесячная зарплата у бикинских удэгейцев бюджетной сферы значительно ниже прожиточного уровня. В конце 1990-х гг исследования отдельных мест проживания в Приморском крае выявили серьезные проблемы в обеспечении жильем, образовании, в состоянии здоровья, уровне рождаемости. По данным социологического исследования, проведенного на Нижнем Амуре в начале 2000г. доля трудоспособного населения из числа КМНС, не занятого в общественном производстве составляла значительную часть, превышающую более половины, а в Николаевском районе 73,2%. В то же время в домашнем хозяйстве из числа КМНС были заняты в земледелии – 90,8%, животноводстве – 15,4%, занимались охотой – 11%, рыболовством _ 66,4%, сбором ягод – 62,7%, грибов – 57,3%. Скорее всего у коренных народов происходит перераспределение видов деятельности. Значительную долю занимают традиционные виды работы, позволяющие в лучшей степени достичь приемлемый уровень обеспечения семей продовольствием и товарами ширпотреба. В то же время ситуация начала 2000-х гг. позволяет скорректировать мнение о положении КМНС Дальнего Востока. По мнению исследователей, представление о более высоком уровне безработицы среди коренных народов, так же, как и о чрезвычайно низком уровне социально-экономического состояния их семей является существенным преувеличением. Доказательством ошибочности устойчивого общественного мнения о тяжелом положении народов служит еще один показатель, выявленный социологами – материально-техническая обеспеченность их семей. В 1999г. в национальных семьях Нижнего Амура при уровне официально регистрируемых доходов, в два и более раза не достигающих прожиточного минимума, лишь 8,6% семей не имели никакой техники, 4% владели легковым или грузовым транспортом, 18% - мотоциклами, 37% - моторными лодками, 2,6% - снегоходами, 32,3% - телевизорами, 54,7% - холодильниками, 64,7% - стиральными машинами. При этом уровень и качество жизни обследованных семей коренных северян почти ничем не отличались от русских семей, проживавших в тех же селениях.

В настоящее время происходит реальная консолидация коренных народов, вызванная изменениями как мирового, так и внутригосударственного развития. Поэтому новая политика российского государства в отношении малых народов должна учитывать особенности их жизнедеятельности. Важнейшим инструментом государственной политики по отношению к коренным народам является федеральная целевая программа «Экономическое и социальное развитие коренных малочисленных народов Севера до 2010 г.», которая направлена на «создание условий для устойчивого развития коренных малочисленных народов Севера в местах компактного проживания на основе восстановления традиционного природопользования и хозяйствования на базе имеющегося природного, производственного и инфраструктурного потенциала».

Для решения насущных проблем дальнейшего развития уникальной самобытной культуры имеет важное значение исследование исторического пути, пройденного народами Дальнего Востока. Она сохранилась в условиях коренной ломки устоявшихся порядков, становления нового типа государственности, выработки и реализации государственной политики, не всегда отвечавшей интересам и потребностям этносов. Поэтому важным фактором совместного существования и взаимного обогащения культур всех народов нашей страны является забота и поддержание прогресса и процветания малочисленных народов.

Территория Дальнего Востока России - географическая зона, включающая в себя области в бассейнах рек, которые впадают в Тихий океан. Сюда же относят Курильские, Шантарские и Командорские о-ва, острова Сахалин и Врангеля. Далее подробно будет описана эта часть РФ, а также некоторые города Дальнего Востока России (список наиболее крупных будет приведен в тексте).

Население

Территория Дальнего Востока России считается самой депопулирующей в стране. Здесь проживает порядка 6.3 млн. человек. Это составляет примерно 5% от всего населения РФ. В течение 1991-2010 годов жителей стало меньше на 1.8 млн. чел. Что касается коэффициента прироста населения на Дальнем Востоке, то в Приморском крае он -3.9, в республике Саха - 1.8, ЕАО - 0.7, Хабаровском крае - 1.3, на Сахалине - 7.8, в Магаданской области - 17.3, Амурской обл. - 6, Камчатском крае - 6.2, на Чукотке - 14.9. В случае сохранения имеющихся тенденций Чукотка останется без населения через 66 лет, а Магадан - через 57.

Субъекты

Дальний Восток России занимает площадь в 6169.3 тысячи километров. Это порядка 36% от всей страны. Часто к Дальнему Востоку относят Забайкалье. Это связано с географическим его расположением, а также с активностью миграции. Административно выделяются следующие регионы Дальнего Востока: Амурская, Магаданская, Сахалинская, Еврейская Автономная области, Камчатский, Хабаровский края. В составе ДФО также присутствуют Приморский край,

История Дальнего Востока России

В 1-2 тысячелетии до нашей эры Приамурье населяли различные племена. Народы Дальнего Востока России сегодня не отличаются таким разнообразием, как это было в те времена. Население тогда состояло из дауров, удэгейцев, нивхов, эвенков, нанайцев, орочей и пр. Основными занятиями населения были рыболовство и охота. Наиболее древние поселения Приморья, которые относятся к эпохе палеолита, были обнаружены около Находкинского района. В каменном веке на территории Камчатки расселились ительмены, айны и коряки. К середине XIX столетия здесь стали появляться эвенки. В XVII столетии русское правительство стало расширять Сибирь и Дальний Восток. 1632 год стал годом основания Якутска. Под предводительством казака Семена Шелковникова на побережье Охотского моря было организовано зимовье в 1647 году. Сегодня на этом месте стоит русский порт - Охотск.

Освоение Дальнего Востока России продолжалось. Так, к середине XVII столетия землепроходцы Хабаров и Поярков вышли на юг из Якутского острога. На и Зея они столкнулись с племенами, которые выплачивали дань китайской империи Цин. В результате первого конфликта между странами был подписан Нерчинский договор. В соответствии с ним казакам необходимо было передать цинской империи области, образованные на землях Албазинского воеводства. В соответствии с соглашением определялись дипломатические и торговые отношения. Граница по договору проходила на севере по р. Горбице и горным хребтам Амурского бассейна. Неопределенность осталась по области побережья Охотского моря. Неразграниченными были территории между хребтами Тайканский и Кивун. К концу XVII столетия русскими казаками Козыревским и Атласовым были начаты исследования п-ва Камчатка. В первой половине XVIII века он был включен в состав России.

XVIII столетие

В 1724 году на п-ов Камчатка Петр I направил первую экспедицию. Возглавлял ее Благодаря работе исследователей русская наука получила ценнейшие сведения о восточной части Сибири. Речь, в частности, идет о современных Магаданской и Камчатской областях. Появились новые карты, были точно определены координаты дальневосточного берега и пролива, который впоследствии был назван Беринговым. В 1730 была создана вторая экспедиция. Ею руководили Чириков и Беринг. Задача экспедиции состояла в том, чтобы достичь берега Америки. Интерес, в частности, представляла Аляска и Алеутские о-ва. Исследованиями Камчатки в XVIII столетии стали заниматься Чичагов, Стеллер, Крашенинников.

XIX век

В этот период началось активное развитие Дальнего Востока России. Этому во многом способствовало ослабление империи Цин. Она в 1840 году была втянута в 1 опиумную войну. Военные действия против объединенной армии Франции и Англии в районах Гуанчжоу и Макао требовали больших материальных и человеческих ресурсов. На севере Китай остался фактически без всякого прикрытия, этим и воспользовалась Россия. Она, вместе с прочими европейскими державами, участвовала в разделе ослабевающей Цинской империи. В 1850 году в устье Амура высадился лейтенант Невельской. Там он основал военный пост. Убедившись в том, что цинское правительство не оправилось от последствий опиумной войны и связано в своих действиях разгоревшимся и, соответственно, не может дать адекватного ответа на притязания России, Невельской решает объявить побережье Татарского пр-ва и устье Амура отечественными владениями.

В 1854 году, 14 мая, граф Муравьев, располагавший данными, полученными от Невельского, об отсутствии военных подразделений Китая, организовал сплав по реке. В составе экспедиции были пароход "Аргунь", 29 плотов, 48 лодок и порядка 800 человек. В ходе сплава были доставлены боеприпасы, войска и продовольствие. Часть военных отправилась на Камчатку морем на укрепление Петропавловского гарнизона. Остальные остались для реализации на бывшей китайской территории плана исследования Приамурья. Спустя год был организован второй сплав. В нем приняло участие порядка 2.5 тысяч человек. К концу 1855-го года в низовьях Амура было организовано несколько поселений: Сергеевское, Ново-Михайловское, Богородское, Иркутское. В 1858-м официально правобережье было присоединено к России в соответствии с Айгуньским договором. В целом следует сказать, что политика России на Дальнем Востоке не имела агрессивного характера. Соглашения подписывались с прочими государствами без применения военной силы.

Физико-географическое расположение

Дальний Восток России на крайнем юге граничит с КНДР, на юго-востоке с Японией. На крайнем северо-востоке в Беринговом проливе - с США. Еще одно государство, с которым граничит Дальний Восток (Россия) - Китай. Кроме административного, существует еще одно разделение ДФО. Так, выделяют так называемые районы Дальнего Востока России. Это достаточно крупные зоны. Северо-Восточная Сибирь, первая из них, приблизительно соответствует восточной части Якутии (горные области к восточному направлению от Алдана и Лены). Северо-Притихоокеанская страна - вторая зона. В нее входят восточные части Магаданской обл., Чукотского АО, северные части Хабаровского края. К ней же относятся Курильские о-ва и Камчатка. В состав Амуро-Сахалинской страны входят ЕАО, Амурская обл., южная часть Хабаровского края. Также к ней относят о-в Сахалин и Приморский край. В Среднюю и Южную Сибирь входит Якутия, кроме восточной своей части.

Климат

Здесь следует сказать, что Дальний Восток России имеет довольно большую протяженность. Этим объясняется особая контрастность климата. На всей Якутии и в колымских областях Магаданской области, например, преобладает резко-континентальный. А на юго-востоке - муссонный тип климата. Такая разница определяется взаимодействием морских и континентальных воздушных масс в умеренных широтах. Для юга характерен резко-муссонный климат и морской и муссонообразный для севера. Это результат взаимодействия суши и Тихого океана. Особое влияние на состояние климата оказывает Охотское море, а также Приморское холодное течение по побережью Японского моря. Немаловажное значение в этой зоне имеет и горный рельеф. В континентальной части Дальневосточного Федерального Округа зимы малоснежные и морозные.

Особенности погоды

Лето здесь достаточно жаркое, но сравнительно короткое. Что касается прибрежных районов, то здесь зима многоснежная и мягкая, весна холодная и затяжная, теплая и продолжительная осень и относительно прохладное лето. На побережье частыми являются циклоны, туманы, тайфуны и проливные затяжные дожди. Высота выпавшего снега на Камчатке может достигать шести метров. Чем ближе к южным областям, тем выше становится влажность воздуха. Так, на юге Приморья она достаточно часто устанавливается на отметке 90%. Почти по всей территории Дальнего Востока летом проходят затяжные дожди. Это, в свою очередь, вызывает систематические разливы рек, подтопление сельскохозяйственных угодий и жилых построек. На Дальнем Востоке отмечаются продолжительные периоды с солнечной и ясной погодой. При этом вполне обычным явлением считаются и непрерывные дожди на протяжении нескольких суток. Такого рода разнообразием Дальний Восток России отличается от "серой" Европейской части РФ. В центральной части ДФО бывают и пыльные бури. Они приходят из пустынь Северного Китая и Монголии. Значительная часть ДВ приравнена либо является Крайним Севером (кроме ЕАО, юга Амурской обл., Приморского и Хабаровского краев).

Природные ресурсы

На Дальнем Востоке запасы сырья достаточно велики. Это позволяет ему находиться на ведущих местах в экономике РФ по ряду позиций. Так, на Дальний Восток в общероссийском производстве приходится 98% алмазов, 80% олова, 90% борного сырья, 14% вольфрама, 50% золота, более 40% морепродуктов и рыбы, 80% соевых бобов, целлюлозы 7%, древесины 13%. Среди основных отраслей ДФО следует отметить добычу и переработку цветного металла, целлюлозно-бумажную, рыбную, лесную промышленность, судоремонт и судостроение.

Отрасли

На Дальнем Востоке основной доход приносят лесная, рыбная промышленность, добыча полезных ископаемых, цветного металла. На эти отрасли приходится больше половины всей товарной продукции. Слабо развитыми считаются обрабатывающие сферы деятельности. При вывозе сырья регион несет убытки в виде добавленной стоимости. Отдаленность ДФО обуславливает существенные транспортные наценки. Они отражаются в стоимостных показателях многих хозяйственных отраслей.

Минеральные ресурсы

По их запасам Дальний Восток занимает ведущую позицию в РФ. По объему имеющиеся здесь олово, бор, сурьма составляют порядка 95% от общего количества этих ресурсов в стране. На плавиковый шпат и ртуть приходится около 60%, вольфрам - 24%, железную руду, апатит, самородную серу и свинец - 10%. В республике Саха, в ее северо-западной части, находится алмазоносная провинция, крупнейшая в мире. Месторождения "Айхал", "Мир", "Удачное" составляют более 80% всего объема запасов алмазов в России. Подтвержденные запасы железной руды на юге Якутии составляют больше 4 млрд. т. Это порядка 80% от регионального объема. Значительны эти запасы и в Еврейской АО. В Южно-Якутском и Ленском бассейнах находятся крупные месторождения угля. Его залежи также присутствуют в Хабаровском, Приморском краях, Амурской области. В республике Саха, Магаданской области открыты и разрабатываются россыпные и рудные месторождения золота. Аналогичные залежи обнаружены и в Хабаровском и Приморском краях. На этих же территориях ведется разработка месторождений вольфрамовых и оловянных руд. Свинцовые и цинковые запасы сосредоточены большей частью в Приморском крае. В и Амурской области выделена титановорудная провинция. Кроме приведенных, есть еще и залежи нерудного сырья. Это, в частности, запасы известняков, огнеупорных глин, графита, серы, кварцевых песков.

Геостратегическое положение

ДФО имеет важнейшее геополитическое значение для РФ. Здесь есть выход к двум океанам: Северному Ледовитому и Тихому. С учетом высоких темпов развития Азиатско-Тихоокеанского Региона, интеграция в ДФО является весьма перспективной для отечества. При разумном ведении деятельности ДВ может стать "мостом" в АТР.

Города Дальнего Востока России: список

К крупным мегаполисам относят Эти города Дальнего Востока России имеют большое экономическое и геостратегическое значение для РФ. Весьма перспективными считаются Благовещенск, Комсомольск-на-Амуре, Находка, Уссурийск. Особое значение имеет для всего региона Якутск. При этом надо отметить, что существуют и вымирающие населенные пункты. Большая их часть находится на Чукотке. Это связано, главным образом, с труднодоступностью районов и суровыми погодными условиями.

МИНОБРНАУКИ РОССИИ

Федеральное государственное образовательное учреждение

высшего профессионального образования

«АМУРСКИЙ ГУМАНИТАРНО-ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»

(ФГОУ ВПО «АмГПГУ»)

НАСЕЛЕНИЕ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА

Выполнил:

студентка гр. ЭКЛ-46

Романенко Я А.

Проверил:

Лайкин В.И.

Комсомольск-на-Амуре

Введение

1. Характеристика демографических процессов на Дальнем Востоке

1.2 Динамика смертности, влияние ее на демографическую ситуацию

2. Половозрастная структура населения на Дальнем Востоке

3. Оценка миграционных потоков на Дальнем Востоке

3.1 Динамика миграционных процессов в регионе

3.2 Влияние миграции на демографическую ситуацию

3.3 Влияние государства на миграцию населения.

4. Национальный состав населения Дальнего Востока России

4.1 Национальная структура населения в дальневосточных субъектах Российской Федерации

4.2 Коренные народности Севера

Заключение

Библиографический список

Введение

Снижение уровня жизни населения в период экономических преобразований, общая обстановка нестабильности, ощущение социальной незащищенности существенно сказались на демографической ситуации, во всей стране, но особенно на Дальнем Востоке. Демографический кризис в России, истоки которого уходят к началу 1990-х годов, по мере углубления все больше переходит в разряд самых опасных угроз для будущего страны. Особенно неблагоприятная демографическая ситуация складывается в восточных регионах страны.

За последние 15 лет Дальний Восток потерял почти 1,5 млн. человек, или, свыше 14% от проживающего здесь населения. И ситуация продолжает обостряться, что имеет далекоидущие негативные социально-экономические последствия не только для Дальнего Востока, но и всей России. Демографическая ситуация – это сложившееся в данном районе соотношение рождаемости, смертности и миграционной подвижности, создающих в данное время определенную половозрастную структуру населения и динамику ее численности.

1. Характеристика демографических процессов

Характер и интенсивность демографических процессов формируется посредством сложного механизма взаимодействия с социально-экономическими и природно-географическими условиями. С достижением определенного уровня развития неизбежно происходят серьезные качественные изменения в смертности, рождаемости, семейно-брачных отношениях, миграции и в целом в воспроизводстве населения. Общая численность населения на Дальнем Востоке с 1992 по 2008 год представлена в таблице 1.

Таблица 1.

Численность населения в дальневосточном федеральном округе с 1992 по 2008 года, (тыс. человек)

1992	1994	1996	2004	2006	2008
ДВ федеральный округ	7937,3	7659,2	7421,1	6593,0	6508,9	6460,1
Республика Саха (Якутия)	1073,8	1035,8	1015,6	950,7	950,0	949,8
Камчатский край	456,5	423,6	402,5	352,1	347,1	343,5
Приморский край	2301,7	2273,1	2238,8	2035,8	2005,9	1988,0
Хабаровский край	1621	1588,1	1555,5	1420,2	1405,5	1401,9
Амурская область	1062,5	1040,8	1031,7	887,6	874,6	864,5
Магаданская область	326,5	279,3	251,1	174,7	168,5	163,0
Сахалинская область	713,9	673,1	631,8	532,4	521,2	514,5
Еврейская АО	219,4	211,9	206,7	188,8	185,6	185,4
Чукотский АО	124,3	99,7	87,4	50,7	50,5	49,5

1.1 Динамика рождаемости в регионе

Население досоветской России росло быстро. Перестройка вызвала еще один подъем рождаемости. После 1987 г. в России начался ее быстрый спад. Абсолютный минимум на Дальнем Востоке – 9,5 родившихся на 1000 человек населения пришелся на последефолтный 1998 г.

Число родившихся на территории Дальневосточного района в 1998 году было меньше, чем в 1990 году в 1,8 раза, показатель рождаемости на этот период снизился с 15,5 до 9,5 (на 39%) рождений на 1000 человек населения региона. Более высокими темпами снижалась рождаемость в Еврейской автономной области, Приморском и Хабаровском краях.В 1998 году в сравнении с 1997 годом отмечен рост рождаемости как в целом по Дальневосточному району (на 2,2%), так и в большинстве территорий, входящих в него (уменьшение данного показателя происходит лишь в республике Саха (Якутия) – на 0,7%). А если сравнивать показатели рождаемости в 1998 и 2005 гг., то отмечен его рост – с 9,5 до 12,9 рождений на 1000 человек (что объясняется грамотной политикой государства в этой сфере), и рост рождаемости продолжается. Показатель рождаемости на Дальнем Востоке является выше среднероссийского, составляя в 2006 г. – 12, 9 рождений на 1000 человек населения, а в России соответственно – 10,4.

Резкое снижение в 1990-х годах рождаемости объясняется двумя основными факторами – ухудшением уровня и качества жизни и формированием у молодежи, вступившей в детородный возраст, новых типов образа жизни и репродуктивного возраста. Снижение рождаемости определяется несколькими причинами: урбанизацией, эмансипацией женщины, успехами медицины (поскольку раньше из 10 детей выживало 2, а теперь выживают все).

1.2 Динамика смертности, и ее влияние на демографическую ситуацию

Число зарегистрированных в 2003 году умерших в Дальневосточном районе увеличилось по сравнению с 1990 годом в 1,8 раз – с 8,2 до 14,9 промилле. Значительно выросла смертность за этот период в Чукотском автономном округе (в 2 раза), Камчатской (на 49%), Магаданской (на 46%) и Сахалинской (на 43%) областях.

С 2005 года наметилась тенденция снижения смертности. Это связано с улучшением для населения условий для жизни. Если в 2005 году коэффициент смертности на Дальнем Востоке был равен среднероссийскому показателю, составляя 16,0 и 16,1 умерших на 1000 человек населения. В 2006 году произошло значительное снижение данного показателя на Дальнем Востоке до 14,7 и по России до 15,2 умерших на 1000 человек населения, и он продолжает снижаться и в 2007 году –13,5 и 14,7.

Как показал анализ смертности, среди причин смерти жителей Дальневосточного района, как и по всей России, первое место занимали болезни кровообращения. На втором месте – внешние причины смерти (случаи утопления, травмы, самоубийства, убийства и др.). За период с 1990 года смертность от несчастных случаев, отравлений и травм выросла на Дальнем Востоке на 42%. Среди неестественных причин смерти выделились самоубийства – 19% всех умерших от этого класса причин, затем следуют убийства (15%), транспортные травмы (11%), случайные утопления и отравления алкоголем (по 6%). Третье место среди причин смерти жителей Дальнего Востока занимают новообразования.

По уровню младенческой смертности Дальневосточный район относится к числу неблагополучных среди районов Российской Федерации. Основными причинами смерти детей до 1 года по Дальневосточному району явились состояния, возникающие в перинатальном периоде (от 28 недель беременности, включая роды и первые 7 дней жизни ребенка) – 46% всех умерших в возрасте до 1 года, врожденные аномалии – 23%, болезни органов дыхания – 12% и несчастные случаи – 8%.

1.3 Регулирование демографических процессов на Дальнем Востоке

В целях стабилизации численности населения в ближайшей перспективе и его роста в среднесрочной и долгосрочной перспективе, преодоления негативных тенденций в демографическом развитии Дальнего Востока необходимо ввести дополнительные государственные компенсирующие меры, направленные на стимулирование рождаемости, сокращения смертности по "региональным причинам" и увеличения продолжительности жизни населения. Поскольку проблема рождаемости лежит в области экономики, эта проблема вполне в компетенции государства. Для этого увеличения рождаемости сделать детей экономически выгодными для родителей. Деньги, вложенные в рождение и воспитание детей, должны возвращаться родителям с прибылью. Для этого достаточно реформировать пенсионную систему. Если раньше, в аграрный период, дети были живой пенсией, опорой в старости, то сейчас пенсия формируется из трудовых накоплений самого пенсионера. Связь между родителями и выросшими детьми при такой системе разорвана, и дети помогают родителям только эпизодически. Для того, чтобы восстановить экономическую связь между ними, достаточно перечислять пенсионные отчисления детей непосредственно их родителям, минуя пенсионный фонд. Для этого надо принять соответствующий закон. С другой стороны, привлекательность рождения детей будет расти с увеличением процента пенсионных отчислений. В советское время и до пенсионной реформы отчислялось 29% фонда заработной платы, сейчас (видимо, в связи с недостатком денег в пенсионном фонде) этот процент уменьшили до 20%. Более того, не обязательно ждать пенсионного возраста . Такие перечисления можно делать сразу, как только дети начинают самостоятельную жизнь.